Бернини полгода ездил по старым русским городам — Киеву, Владимиру, Суздалю, Ростову Великому… потом еще на полгода сплавал в Стамбул, где изучал оставшиеся образцы византийской архитектуры — Святую Софию, Палатий и остальное, а затем вернулся ко мне с грандиозным планом перестройки всего Кремля. Он предлагал построить огромный, даже больше все еще строящегося собора Святого Петра в Риме, православный храм в русско-византийском стиле, но украшенный в лучших итальянских канонах, и целый дворцово-административный комплекс. Я схватился за карман. Но затем скрипя зубами велел-таки ему разработать необходимый проект. И прикинуть смету. Он сделал это. Я окаменел… а потом осторожно выдохнул. Бернини уже обошелся мне в двадцать тысяч рублей, его же проект должен был стоить мне около десяти миллионов рублей. Да Версаль в свое время обошелся в полтора раза дешевле![43] Я не сказал ни да ни нет, и Бернини продолжал вдохновенно работать, собираясь убедить наглядностью и проработанностью проекта.
К тому же он разработал еще и проект перестройки Китай-города и Белого города, правда, скорее эскизный, но все равно воплощение всех его планов даже в расчетах увеличивало мои расходы еще где-то на миллион… ну с размахом был человек, бо-ольшого таланта… Но тут, на мое счастье, на нас полезли шведы, а затем все деньги были перенацелены на военную реформу. Так что Бернини разочарованно убыл в Италию, продав мне напоследок все результаты своей работы за шесть тысяч рублей. А я положил их в дальний ящик и постарался забыть. Ухнуть такую сумму на свой домишко и церквушку… да никогда! Но забыть не удалось. Потому что ушлый и талантливый итальянец сотворил… сказку. И потому я время от времени доставал чертежи и рисунки Бернини и разглядывал их, мечтая совсем как когда-то, очень давно, когда я перебивался с картошки на хлеб, что «вот если бы у меня было много-много денег…».
Так вот, как бы там ни было, к моменту рождения моего первенца в Москве начала потихоньку устанавливаться традиция балов. Они еще не были привязаны ни к какой дате и проводились нечасто, но они появились. Причем году на шестом, когда я не выдержал и озадачил пару уже работавших на меня итальянцев-архитекторов калибром поменьше Бернини постройкой большого бального зала, коий был возведен как раз на том месте, где он и должен был бы размещаться согласно планам Бернини, вот только по ним — не в качестве отдельного помещения, а как часть большого дворца, с просьбой о разрешении об устроении ими своего бала и личном моем и царицы на нем присутствии ко мне обратилась «государева гостевая сотня». Так что первый бал в новом царевом зале устроили купцы, не поскупившиеся ни на украшение зала, ни на угощение, ни на музыкантов…