… Впрочем, я знал, что ежели таковых ныне, может, и нет, то в будущем они непременно появятся. Ну не могут не появиться. Тот же Наполеон или там Гитлер… но против них эти стены все одно не годятся. Так что стены решено было использовать еще и как источник строительного материала. А вот башни — оставить. Да еще и надстроить и украсить. Чтобы глаз радовали… ну и служили чему полезному. Так, двенадцать из них были выбраны для размещения двенадцати наново создаваемых пожарных частей — трех в башнях Китай-города и девяти в башнях Белого, коим сии башни должны были послужить не токмо в качестве служебного помещения, но еще и как пожарные каланчи.
По линии разбиравшихся стен Белого города также была заложена еще одна линия прудов. А внутри этой линии дозволялось строиться только тем, кто мог выделить на строительство дома или палат не менее десяти тысяч рублей… Либо тем, кому я, то есть царь, выдавал на то свое дозволение… вместе с денежной субсидией, доводящей его средства до таковой суммы. Внутри линии стен Китай-города сумма уже достигала двадцати тысяч рублей. Дома опять же должны были строиться не как ранее, внутри двора, а фасадом на улицу, с небольшой, в три-пять шагов шириной, лужайкой, дабы люди под самыми стенами не ходили и зимой сосульки им на головы не сыпались. И в Китай-городе они должны были быть не менее трех, а в Белом — не менее двух этажей. Но опять не более пяти. Причем по одной улице дома должны были строиться так, чтобы окна оных располагались приблизительно на одной линии. Дворы же, ранее обширные, наоборот, велено было сократить. Кроме того, все улицы внутри Белого и Китай-города, а также те, что должны были быть проложены вдоль прудов, велено было непременно мостить, ну а остальные — по решению…
Короче, в разработку этих градостроительных планов я ухнул весь талант и возможности одиннадцати иноземных архитекторов, коих удалось выцепить в Москву для строительства храма и дворцового комплекса, а также все мои воспоминания о перестройке Парижа во времена Османа, которые мне удалось возродить в памяти, в кою ее загрузил тот самый старичок-историк. Впрочем, с архитекторами дело обстояло остро. Бернини, коий был занят на достройке собора Святого Петра, мне заманить обратно в Россию не удалось. Но с ним была достигнута договоренность, что он будет ежегодно приезжать в Россию на два месяца и контролировать ход и качество работ. Остальные же одиннадцать архитекторов, частью уже работавшие в России, частью только что выписанные из Европы, обходились мне в сумму от тысячи до шести тысяч рублей в год каждый. Дороже любого генерала. Впрочем, они того стоили.