Он достал новую пачку сигарет. Что там говорила Ханнелора про текущий курс? Но именно в этот момент появилась военная полиция. Британские солдаты с белыми жезлами стали разгонять толпу, как цыплят. Немец, выхватив пачку, швырнул платье Джейку.
— Тысяча благодарностей, — сказал он, убегая. — Удачная покупка, не пожалеете. — И, взметая полы пальто, побежал к арке.
— Какая глупость. В любом случае, слишком дорого. Целая пачка.
— Ничего страшного. Чувствую себя богачом. — Он посмотрел на нее. — Я так давно ничего тебе не покупал.
Она стала складывать платье.
— Посмотри, оно все мятое.
— Отпарим. Ты будешь прекрасна. — Он коснулся ее волос. — Распустишь волосы.
Она взглянула на него.
— Я больше не ношу такую прическу.
— Ну один раз можно. Несколько заколок, — сказал он, вынимая одну.
Она отвела его руку:
— Ох, ты невозможен. Так уже никто не носит.
Сев в джип, они поехали через Шарлоттенбург по нескольким длинным проспектам, лежавшим в руинах. В душном воздухе висела пыль. Наконец они увидели деревья па краю Грюневальда, а за ними водное пространство. Там река, расширяясь, образовывала несколько озер. Здесь было прохладнее, но не намного. Сейчас солнце закрывали облака, отчего вода выглядела синевато-серой. Воздух был густ от томящей жары. На флагштоках бывшего яхт-клуба безжизненно висели «Юнион-Джеки», которые не шевелились даже от легкого бриза. Они увидели на воде две лодки, неподвижные, с обвисшими парусами, как два мазка на полотне. Но, по крайней мере, город остался позади — впереди была только водная гладь, а дальше, на том берегу, сквозь деревья просматривались пригородные дома Гатова. Они поехали по дороге вдоль берега, не обращая внимания на выгоревшие участки леса, вдыхая запах сосен, прежний чистый воздух.
— Лодкам лучше пристать, будет буря. Боже, как жарко. — Она похлопала по лицу носовым платком.
— Давай хоть ноги помочим.
Но узкая полоска пляжа, совершенно пустынного, была вся усеяна бутылками и осколками снарядов, выброшенными на берег, словно каемка грязи на ванне. И они, перейдя дорогу, пошли в лес. Здесь было влажно, но спокойно. Не орали, перекликаясь, туристы. Не топотали лошади. В таком воскресном одиночестве они никогда прежде не оказывались. Однажды они занимались любовью в кустах, всего лишь в нескольких ярдах от лошадей, галопом несшихся мимо. Опасность возбуждала, словно касание плоти. Полная безнаказанность.
— Помнишь, как мы… — начал он.
— Да. Знаю, о чем ты. Я так нервничала.
— Тебе нравилось.
— Это тебе нравилось.
— Да, нравилось, — подтвердил он, глядя на нее и удивляясь тому, что начинает возбуждаться. От одного только воспоминания.