Лина вежливо пробормотала «здравствуйте».
— Нам надо идти, — сказала она Джейку.
— Минутку. Берни помогает мне собирать материал для статьи. — Он повернулся. — Так что они сообщили?
— Это может подождать, — сказал Берни, не отводя взволнованного взгляда от Лины, будто неделями не видел женщин.
— Все в порядке. Какая связь? — Уже заинтересованно.
— Поговорим об этом позже, — сказал Берни, отводя взгляд.
— Позже меня здесь не будет. — И добавил, поняв причину его замешательства: — Все в порядке. Лина со мной. Давайте, выкладывайте. Успехи есть?
Берни неохотно кивнул.
— Кое-что, — сказал он, но смотрел теперь на Лину. — Мы нашли вашего мужа.
На минуту она замерла, а потом, схватившись за край пианино, тяжело опустилась на банкетку.
— Он не умер? — спросила она наконец.
— Нет.
— Я думала, его убили. — Ее голос звучал монотонно. — Где он?
— В Крансберге. По крайней мере, был.
— Это тюрьма? — спросила она так же безжизненно.
— Замок. Недалеко от Франкфурта. Не тюрьма, точно. Скорее гостевой дом. Для людей, с которыми мы хотим поговорить. Мусоросборник.
— Не поняла, — сказала она в замешательстве.
— Они так его называют. Есть еще один, недалеко от Парижа — Ашан. Сборные пункты, где тайно держат ученых. Вы же знаете, что он участвовал в ракетной программе?
Она покачала головой.
— Он никогда не говорил со мной о работе.
— Неужели?
Она взглянула на него.
— Никогда. Я ничего не знаю.
— Тогда вам будет интересно, — сказал Берни сурово. — Мне было. Он занимался расчетами. Траектории. Запас топлива. Всем — только не потерями в Лондоне.
— Вы обвиняете его в этом? В Берлине тоже были жертвы.
Джейк следил за ними, как на теннисном матче, и теперь посмотрел на нее, удивляясь силе ее ответа. Детский сад, заваленный бетонными плитами.
— Но не от летающих бомб, — сказал Берни. — Мы не имели удовольствия воспользоваться его опытом.
— Ну, теперь сможете, — сказала она неожиданно горько. — В тюрьме. — Она встала и подошла к окну. — Я могу с ним увидеться?
Берни кивнул:
— Если найдем его.
Джейк, услышав это, встрепенулся:
— Вы о чем?
Берни повернулся к нему.
— Он пропал. Уже две недели назад. Исчез. Там все на ушах стоят. Он был любимчиком фон Брауна,[59] — сказал он, кинув взгляд на Лину. — Не может обойтись без него. Я сделал обычный запрос, и пол-Франкфурта вцепилось мне в горло. Все считают, что он поехал повидаться с вами, — сказал он Лине. — По крайней мере, фон Браун. Говорит, он и раньше пытался это сделать. Еще там, в Гармише, где они тихо сидели и спокойно ждали конца. Рванул в Берлин, чтобы вывезти оттуда жену до прихода русских. Было такое?