— Зачем? — спросил Джейк.
— Я не спрашивал, — сказал профессор Брандт почти недовольно.
— Но Эмиль ему нужен не был, — сказал Джейк, размышляя вслух.
— Зачем? Я подумал…
— Он назвал себя?
— Они не представляются. Только не они.
— А вы не спросили? Русский наводит справки в британском секторе?
Профессор Брандт, расстроившись, остановился, как будто его уличили в какой-то непристойности.
— Я и не хотел знать. Понимаете, я полагал — это личный вопрос. — Он взглянул на Лину. — Извини, не обижайся. Я полагал, может, он твой друг. Столько немецких женщин — только и слышишь в последнее время.
— Вы так подумали? — сердито спросила она.
— Не мне судить о таких вещах, — ответил он подчеркнуто и отстраненно.
Она посмотрела на него неожиданно жестко.
— Не вам. Но вы судите. Вы осуждаете всех. Теперь меня. Вы же об этом подумали? Русская шлюха? — Она отвела взгляд. — О, почему я удивляюсь? Вы всегда предполагаете самое худшее. Смотрите, как вы осуждаете Эмиля — родную кровь.
— Моя родная кровь. Нацист.
Лина махнула рукой:
— Ничего не изменилось. Ничего, — сказала она и широкими шагами ушла вперед, стараясь унять гнев.
Они молча перешли через дорогу. Джейк чувствовал себя непрошеным свидетелем при семейной ссоре.
— Она не в себе, — произнес наконец профессор Брандт. — Это, полагаю, из-за плохой новости. — Он повернулся к Джейку. — Тут что-то не так? Этот русский — к Эмилю это имеет отношение?
— Не знаю. Но если он появится, дайте мне знать.
Профессор Брандт пристально посмотрел на Джейка.
— Могу я спросить, чем конкретно вы занимаетесь в армии?
— Я не служу в армии. Я — журналист. Мы обязаны носить форму.
— Ради вашей работы. Именно так говорил Эмиль. Вы ищете его как друга? Больше ничего?
— Как друга.
— Он не под арестом?
Нет.
— Я подумал, мало ли что, кругом процессы. Они не собираются отдать его под суд?
— Нет, с какой стати? Насколько я знаю, он ничего не сделал.
Профессор с интересом посмотрел на него, затем вздохнул.
— Ничего, кроме вот этого. — Он показал на выпотрошенный шлосс. — Вот, что они натворили. Он и его дружки.
Они подходили к дворцу с запада. Земля все еще была покрыта осколками стекла от разбитой оранжереи. Берлинский Версаль. Замок получил прямое попадание, восточное крыло было разрушено, а уцелевшие бледно-желтые стены покрылись черным налетом гари. Лина шагала впереди к английскому саду, который теперь было не узнать. Пустое грязное поле, усеянное снарядными осколками.
— Так оно и должно было закончиться, — сказал профессор Брандт. — Все понимали это. Почему же он не понимал? Они уничтожили Германию. Сначала книги, потом все остальное. Эта страна была не только их. Она была и моей. Где теперь моя Германия? Посмотрите. Исчезла. Убийцы.