— Ладно, поговорим об этом завтра, — сказал Бреймер, собираясь уйти. — Я здесь, чтобы ознакомиться с ситуацией. Хотя, боюсь, с персоналом я вряд ли помогу — это к ВА.
— Мне казалось, вы составляете какой-то отчет.
Бреймер поднял палец, веля водителю минутку подождать.
— Нет. Просто удостоверяюсь, что мы соблюдаем приоритеты.
— Это и есть приоритет.
Бреймер снова улыбнулся, почувствовав знакомую почву.
— Ну, так в каждом отделе говорят. Но вы же понимаете, мы не можем заниматься всем. — Он показал на организационную схему. — Иногда я думаю, что наши добрые намерения нас опережают. — Он положил руку на плечо Берни — дядюшка дает добрый совет. — Мы не можем привлечь к суду всю страну.
— Зачем? Только виновных, — сказал Берни, не отводя взгляда.
Бреймер опустил руку — легко отделаться не удалось:
— Верно. Только виновных. — И опять посмотрел на Берни. — Мы не хотим устраивать здесь инквизицию. Американский народ этого не хочет.
— Действительно? И чего же мы хотим? — спросил Берни, подчеркнув местоимение как бы в пику.
Бреймер отступил.
— Полагаю, мы все хотим одного, — невозмутимо сказал он. — Чтобы эта страна оправилась. Сейчас это самое главное. Но этого не добиться, если всех сажать за решетку. Самых отпетых — да. Главарей — да, отдайте под суд, я обеими руками за. Но потом надо двигаться дальше, а не гоняться за мелкой рыбешкой. — Он сделал паузу, снова превращаясь в добродушного дядюшку. — Мы не хотим, чтобы люди думали, будто меньшинство использует эту программу, дабы отомстить. — Он покачал головой: — Этого мы не хотим.
Голос как за ланчем в клубе «Киванис»,[27] мягкий и уверенный. В неловкой тишине Джейк почувствовал, как заерзал на стуле Томми, наклонившись вперед, чтобы услышать ответ Берни.
— Здесь мы тем более в меньшинстве, — спокойно сказал Берни. — Многих из нас уже нет.
— Я не имею в виду лично вас, конечно.
— Ну, остальных евреев, участвующих в программе. Но мы говорим по-немецки, некоторые из нас — мелкая ирония жизни, — поэтому вы нас и терпите. Я родился здесь. Если бы мои родители не уехали в тридцать третьем, меня бы тоже не было в живых. Меня лично. Так что я считаю, это приоритет. — Он коснулся пачки бумаг на столе. — Сожалею, если это мешает восстановлению экономики. Можете зарегистрировать этот факт под литерой О — «очень жаль». Дома я окружной прокурор, и потому меня назначили сюда. А окружные прокуроры не мстят. В половине случаев нам везет, если мы добиваемся хоть капли справедливости.
Бреймер, который за это время успел покраснеть, пробормотал:
— Я не имел в виду…