— Будь жена Специ помоложе и посимпатичнее, — сказал он Филипсу, — я бы показал ему, что не импотент. Да, прямо здесь, на этом самом столе!
Под конец программы Филипс задал Антонио Винчи вопрос:
— Вы — Флорентийский Монстр?
— Он закрыл глаза, — рассказывал Филипс, — сжал мне руку и сказал одно слово: "Невиновен".
Пока "Дэйтлайн Эн-би-си" вела съемки мы со Специ пережили в Италии еще одну встречу, не попавшую на камеру.
Стоун Филипс хотел взять интервью у Винни Ронтини, матери Пии Ронтини, одной из жертв Монстра, убитой в Ла Боскетта под Виккьо 29 июня 1984 года. Группа осталась ждать в фургонах на городской площади, в тени статуи Джотто, а мы со Специ пешком прошли по улице к старой вилле Ронтини, чтобы узнать, согласится ли она на интервью.
Мы взглянули на дом в молчаливом отчаянии. Ржавые железные ворота висели на одной петле. Скелеты ветвей кустарника постукивали на ветру, а в углы ветер сносил груды сухих листьев. Ставни были закрыты, с них свисали обломанные планки.
Полдюжины ворон уселись на коньке крыши и походили на черные тряпки. Марио нажал кнопку звонка, но звука не услышал. Звонок не работал. Мы переглянулись.
— Похоже, здесь больше никто не живет, — сказал Марио.
— Постучим в дверь.
Мы толкнули створку ворог, которая подалась со ржавым скрипом, и вступили в мертвый сад, хрустя сухими листьями и сучками. Двери виллы были крепко заперты, зеленая краска облупилась, нижние доски растрескались. На месте дверного звонка зияла дыра, будто его выдрали вместе с проводами.
Ветер шептал и хихикал вокруг покинутого дома. Марио постучал в дверь. Удары отдались эхом в глухой пустоте комнат. Хлопая крыльями, взлетели в небо птицы, их крики резали слух, как царапанье ногтем по школьной доске.
Мы постояли в саду, глядя на заброшенный дом. Вороны кружили над нами, каркали и каркали. Марио покачал головой.
— В городке должны знать, что с ней сталось.
На площади нам сказали, что банк наконец предъявил права на дом, и синьора Ронтини живет теперь на социальную субсидию в доме престарелых у озера. Мы с ужасом искали здание, обнаружившееся за местным Каза де Пополо. Оно ничуть не походило на представление американца об унылом социальном заведении: веселый дом цвета светлых сливок, аккуратный, с цветами на подоконнике и с приятным видом на озеро. Мы обошли его сзади и постучали в дверь ее квартиры. Она встретила нас и провела внутрь. Мы беседовали в крошечной кухне-столовой. Ее квартирка была полной противоположностью темному мертвенному дому: яркая и жизнерадостная, полная комнатных цветов, безделушек и фотографий. Солнце потоком вливалось в окна, а снаружи вокруг платана порхали и щебетали певчие птахи. В комнате пахло свежим бельем и мылом.