Седьмое июня 1981 года во Флоренции обещало быть ясным и погожим. Тихое воскресное утро, голубое небо и легкий ветерок, доносивший с холмов аромат согретых солнцем кипарисов. Марио Специ сидел за своим столом в редакции «Ла Нацьоне», где уже несколько лет проработал репортером. Он курил и читал газеты. Подошел репортер, который обычно вел криминальный раздел, легенда редакции — он двадцать лет освещал дела мафии и все еще был жив.
Коллега присел на край стола Специ.
— У меня нынче утром свидание, — заговорил он. — Недурна собой, замужем…
— В твои-то годы… — усмехнулся Марио. — В воскресное утро, перед мессой. Не будет ли немного слишком?
— Немного слишком? Я сицилиец, Марио! — Репортер ударил себя в грудь. — Я уроженец земли, которая рождала богов. Одним словом, я надеюсь, ты сегодня присмотришь вместо меня за криминальными новостями, поболтаешься вокруг штаб-квартиры полиции на случай, если что стрясется. Я уже звонил, пока все тихо. К тому же всем известно, — тут он произнес фразу, которую Специ запомнил навсегда: — Воскресным утром во Флоренции никогда ничего не случается.
Специ поклонился и взял руку приятеля.
— Если приказывает, крестный отец, я повинуюсь. Целую вашу руку, Дон Розарио.
Специ до полудня пробездельничал в редакции. Это был самый праздный и пустой день недели. Может быть, именно поэтому закралось предчувствие, знакомое всем репортерам криминальной хроники: что-то случится, а его не окажется на месте. Тогда Специ честно сел в свой «ситроен» и проехал полмили до главного полицейского управления — старинного обветшавшего монастырского здания в старой части города. Полицейские превратили монашеские кельи в крошечные кабинеты. Перепрыгивая через ступеньку, он поднялся в кабинет начальника мобильной бригады. Громкий сварливый голос шефа, Мауроцио Чиммино, эхом разносился по коридору из-за открытой двери, и Специ ужаснулся.