Тесса взглянула на ручные часы.
Гирланд вышел из машины и сел на песок.
– Теперь можно промочить горло.
Тесса сказала что-то Момару, и тот принес из машины большой термос и стаканы.
Оставив их вдвоем, африканец отошел в сторону, сел на песок и почти тотчас заснул. Тесса села возле Гирланда и налила в стаканы холодный апельсиновый сок.
– Жаль, что это не джин, – сказал Гирланд, отпивая душистую ледяную влагу. – Как ты научилась так здорово водить машину?
Она улыбнулась, польщенная неожиданным комплиментом.
– Я жила в Диор-бенке до восемнадцати лет. И мы всегда с Момаром ездили в заросли. Так что я постигла это искусство.
– А как ты оказалась в Париже?
– После войны отец поехал в Америку, а мы с матерью остались в Диор-бенке. Потом мы узнали, что он разведчик, а еще позже – что он перебежал к чехам. Это был страшный удар для матери, и она вскоре умерла, а я поехала в Париж. Я там очень бедствовала, сменила много работ, включая продажу газет. Затем пришло письмо от Фантеца – Он писал, что отец бежал из Чехословакии и захватил очень важные документы, которые хотел бы вручить Дорн. Я не знала, кто такой Дори. Дальше Фантец писал, что Дори может не поверить Кейри, и тогда отец просил меня связаться с человеком, с которым он встречался много лет тому назад и, которому мог бы довериться. Он назвал имя Гирланда. Я нашла ваше имя в телефонном справочнике. Однажды поздно вечером я нарочно пошла за вами… остальное вы знаете.
Она улыбнулась ему. После паузы она сказала:
– А теперь расскажите о себе, Марк.
– У меня ничего интересного нет.
– Я хочу знать, как вы стали агентом. Вы женаты?
– Эту работу нельзя совместить с супружескими обязанностями.
– Я рассказала вам о себе. Почему же вы такой скрытный?
Он рассмеялся.
– Только потому, что все это чертовски скучно. Я черная овца в своей семье. Моя мать была француженкой, а отец – известный американский адвокат.
Я рано ушел из дома, так как хотел свободы и самостоятельности. Меня с детства манил Париж, а когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сел на грузовой пароход в Майами, где мы жили в большом респектабельном доме с многочисленной прислугой, и отправился в Париж. Там я начал писать, пытаясь подражать Хемингуэю, но ничего не получилось, и я голодал. Вскоре умер отец, и я оказался обладателем тридцати тысяч долларов, которые промотал за три года, после чего опять впал в бедность. Вот тогда появился Гарри Росленд и предложил мне работать на него. Это было шесть лет тому назад. Вот и все. Он растянулся на песке. – Давай поспим. Завтра будет трудный день.