Мил видел, как побледнел Биг. Сто граммов не стоили смерти полицейскою и выведения из строя спутника Содружества. Это справедливо.
– …Подделка, Мистер Биг. Внутри самая обыкновенная керамика.
Когда Биг повернулся, человек сумел рассмотреть в его глазах истошную ненависть. Только громадная сила воли этого в общем-то умного торговца не позволила ему сорваться в крике.
– Ты обидел меня, Мил. Очень обидел. И… За это у тебя не будет даже могилы. Даже холмика. Мы оттащим твое тело в джунгли. А ты должен знать, что такое джунгли. Огромный перерабатывающий завод для мяса и костей слабых животных и существ, навроде тебя. Ты меня очень обидел, Мил.
Биг легонько похлопал человека по щеке, встал и, чуть сутулясь, двинулся к лимузину.
– Кука в старую колымагу и взорвать к чертям. Не забудьте мой чемодан. А этого… пристрелите и в машину.
– Но, Мистер…
– Я же сказал, в машину его. – Только сейчас Биг резко сорвался и теперь орал, брызгая слюной, в испуганное лицо Дугласа. – Или ты хочешь, чтобы обо мне каждый полицейский говорил, что я не сдерживаю обещаний? Да?
– Он протухнет, пока мы доедем, Мистер Биг.
– Дурень, у нас есть вертолет. Мы сбросим его в джунгли через три, четыре часа.
Дуглас попятился.
– Я все понял, Мистер Биг. Как скажете, Мистер Биг. Будет сделано, Мистер Биг.
Мил не был трусом. Он всегда знал, что его работа опасна. Смерть часто кружила рядом. Иногда тяжело дыша в затылок, иногда внимательно заглядывая в глаза. Но никогда смерть не пробиралась так далеко, к самому сердцу.
Он видел, как испуганное лицо Дугласа приобретает выражение рабской решительности. Как тот поднимает с дороги винтовку, включает ускоритель, досылая титановый патрон в тесное ложе патронника. Как, почти не целясь, нажимает на курок и выпускает одной очередью всю обойму.
Титан тяжелыми горячими каплями разрывает грудь, глаза, голову, принося уставшему телу тепло и покой…
Год спустя
– Чокнутый! Иди убери в хлеву. Да смотри, сделай все как положено.
Сутулая фигура скрылась за живой изгородью колючего трилистника, и только тогда старая Ириза обернулась к соседке по становищу.
– Вот так целый день с ним. Пока не скажешь да не объяснишь, ничего не делает. Сидит, как зверь лесной, руки свои разглядывает. Уж почитай год у меня, а все такой же. Чокнутый. Никакой благодарности. Уж как я его выхаживала, травами отпаивала да на Дьявольскую гору в полнолуние на себе таскала. Ничего не помнит. Забыл, как ночей не спала да за ним ухаживала. А как…
– Ты бы поменьше трепалась, тетка Ириза. – Ближайшая соседка, а в общем-то извечный враг Иризы по части болтовни – Самми, нервно щелкнула хвостом и изобразила на лице недовольство. – Все в становище знают, если б не Чокнутый, твоя нора давно бы развалилась. Он хоть и молчун, но дело делает. Сполна твою заботу отрабатывает. А ты все плачешься.