Он приподнялся на локте, чтобы видеть ее лицо.
— Лучше будет, если я скажу тебе, что ты провоцируешь во мне приступы свирепой страсти?
— Куда лучше.
— И это правда, — вздохнул он.
Шейн улыбнулась, потрогала его бицепсы.
— Ты об этом жалеешь?
— Нет, вовсе нет. — Он оборвал ее, накрыв губами ее губы.
— На самом деле, — менторским тоном сказала она, когда он позволил ей говорить, — это справедливо. Потому что ты делаешь то же самое со мной.
Ему нравилось, когда у нее такой сонный, довольный вид — припухший рот, спокойные влажные глаза под тяжелыми веками.
— Железная логика. — Он нежно очертил пальцем ее скулы, представляя себе, каково было бы просыпаться рядом с ней каждое утро.
Шейн взяла его руку, прижала ладонь к губам.
— Я люблю тебя, Вэнс. Тебе пока не надоело это слышать?
— Нет. — Он поцеловал ее лоб и виски и обнял покрепче.
Шейн уютно свернулась калачиком у него под боком.
— Огонь, кстати, догорает.
— М-м-м…
— Нужно подбросить полено.
— М-м-м…
— Вэнс! — Она подняла голову и посмотрела на него: его глаза были закрыты. — Не смей спать! Я голодная.
— Боже, что за ненасытное создание… — Он коснулся ее груди.
— Я есть хочу! — заявила она, но руки его не сбросила. — Иди и разогрей суп.
— О? — Вэнс обдумывал ее заявление, лениво теребя ее сосок. — А ты не боишься, что я сделаю что-нибудь не так?
— Нет. Я тебе полностью доверяю.
— Ну, я так и думал, — сказал он, вставая и поднимая с пола свои джинсы. Надев их, он наклонился и быстро чмокнул ее в губы. — А ты пока подбрось дровишек.
После его ухода Шейн лежала и слушала убаюкивающее шипение огня. Она плотнее укуталась в фланелевую рубашку Вэнса, ощущая его запах, оставшийся с ней. Неужели он и правда так в ней нуждается? Да, он нуждался в ее любви и страсти, но у нее было чувство, что это не все. Он хотел, чтобы она была рядом. Словно она помогала ему справиться с раздражением, одолеть недоверие. Интересно, думала Шейн, что иногда заставляет его прятаться за маской цинизма? Он говорил, что лишился своих иллюзий. На чей счет? Женщины, друга, идеала?
Шейн в раздумье смотрела на шипящие красные угли. Злость его никуда не делась. Это чувствовалось, когда он спросил, примет ли она его таким, каков он есть. Терпение, сказала она себе. Немного терпения, и он выложит ей все свои секреты. Но как трудно любить и не пытаться помочь! Покачав головой, Шейн села и стала застегивать рубашку. Она обещала ему говорить сегодня только о любви и намерена была сдержать слово. С решением проблем можно повременить до завтра. Осталось не так уж долго. Положив в огонь дров, она пошла на кухню.