Мальтийский крест (Звягинцев) - страница 192

Учёба в Новой Зеландии не прошла зря. Майя, Татьяна, Наталья Андреевна – каждая по-своему кое-чему её научили. Прежние уроки Дайяны если не забылись, то отодвинулись за пыльные кулисы чужого теперь театра.

Наконец вечер себя исчерпал. Пора было уходить. Только до сих пор непонятно, куда и как.

Они шли по ночным, почти затихшим улицам, то широкими, ярко освещёнными проспектами, то кривыми, безлюдными, совсем провинциального вида переулками. Анастасия знала центр Москвы довольно прилично, но сейчас не могла уловить общего направления. С равным успехом могли выйти и в район расположения части, и куда-нибудь ещё.

Было достаточно того, что Валерий держал её ладонь в своей, говорил что-то, говорил, и будто машинально перебирал тонкие пальцы правой руки. (Шёл подполковник по-офицерски, справа от дамы).

Она их время от времени стискивала, будто боялась, что отпустит.

Наконец остановился перед парадным подъездом тяжеловесного многоэтажного дома, изукрашенного полуколоннами, башенками, кирпичным кружевом, не хуже Исторического музея.

– В казарму возвращаться уже поздно, – сказал Уваров, посмотрев на светящийся циферблат часов под фронтоном. – Если хочешь, будь моей гостьей. Места хватит…

Сердце у неё ёкнуло, почти остановилось, потом зачастило.

– А как же доклад, господин подполковник? К десяти утра? – она сказала намеренно спокойно, взяв себя в руки, с намёком на издевку даже. Понимая, что очень, очень рискует. Что как пересиливший себя, пригласивший домой кавалер вдруг психанет, наподобие автора тех стихов, что недавно ей читал. Тот тоже из пустяка стал под выстрел к барьеру, в двадцать семь лет лишив себя жизни, а русскую литературу – невозможно представить чего…

К её счастью, Уваров молча махнул рукой. Потом всё-таки сказал стиснутым голосом:

– О каких глупостях ты сейчас говоришь…

Его квартира на третьем этаже очень культурного подъезда Анастасии сразу понравилась. И не такое видела, особенно на «Валгалле», а тем не менее. Запахи, и те показались родными. Восковой мастики, которой по старинке натирали полы, свежесмолотого арабского кофе, хорошего табака, чуть-чуть – мужского одеколона или освежителя воздуха с похожими мотивами.

«Это – и вправду моё! – мелькнула мысль. – Дом меня принимает раньше хозяина…»

Валерий помог ей снять пальто (теперь собственное, не заёмное), присев, расстегнул застёжки высоких ботиночек, опять на секунду задержав руку на щиколотке. И она снова вздрогнула.

Сам разделся, задвинул дверцу стенного шкафа. Замялся, словно не зная, что делать дальше. Проводить гостью в комнаты или…