каждая из вас завтра получит. Надеюсь, что господин полковник Ляхов на
своей стороне что-нибудь придумает. Сообразно должностным возможностям. Проще говоря – спасибо вам, девочки. Что бы я без вас… А теперь – забыли абсолютно всё и гуляем до утра. Танцы и тому подобное…
С танцами всё получилось хорошо. Девушки, поголовно влюбившиеся в своих командиров (а как иначе может быть после случившегося?) да ещё, согласно приказу, одетые абсолютно символически, немножко страдали.
Пятерым из семи, чувствуя на теле желанные руки, отчётливо знать, что ничего другого не будет, – каково? Все они хорошо знали Вадима Петровича-второго (для них – первого) и его жену Майю Васильевну, что на палубе «Валгаллы», что на пляже за лишний неслужебный взгляд, брошенный любой из них на своего мужа, одаривала таким ответным… Желающих перешагнуть черту не нашлось.
Тут вдруг объявился его брат-близнец. Неженатый и очень спокойный. Слегка меланхоличный даже. И что? Его мгновенно, никто даже сообразить не успел, как именно и когда, окрутила Людка Вяземская. Самая тихая и неприметная все последние пять лет в лагере Дайяны.
Казалось бы – что в ней? Всей разницы – цвет глаз, размер груди. На один номер больше, чем у всех, кроме Инги (у неё второй), и только-то? Рост, фигура, ноги, не говоря о прочем, – одинаковые. Но каждой видно – она на Вадима Петровича-второго, а по внутреннему счёту братьев – Фёста (значит, есть за что), посматривает через каждые десять, от силы – двадцать секунд. Мгновенно, из-под ресниц, и снова отворачивается. Но долго вытерпеть не может.
Да и он, хоть и сел специально на другой конец стола, уделяя внимание и Маше Варламовой, и Марине Верещагиной, без намёков, по-дружески то за ручку невзначай беря, то по плечам поглаживая, танцевать чаще всех приглашая (наверное, потому, что в бой не взял), всё равно на Вяземскую смотрит.
Даже с любой из девушек танцуя, то и дело на свою пассию оглядывается. Словно боится, что убежит куда-то.
Ладно, хватит об этом. Всего не перескажешь и ничего не исправишь.
Около четырёх утра, когда едва засветлело небо на востоке, Фёст, протрезвевший, будто вообще ничего не пил, вдруг сказал:
– Собираемся и уезжаем. Девчата, что вам нужно из снаряжения – грузите в машину. Кто-нибудь, для смеху, трусики или бюстик на вот эту ветку повесьте. Прямо перед глазами входящего. Пусть люди порадуются. Пустые бутылки и прочий мусор – в яму за домом. Одну полную на столе оставьте. Быстро, быстро…
– Да в чём опять дело? – удивился Секонд. – Со всем разобрались…
– Слушай старших. Очень мне взгляд одного из оперов, что с участковым были, не понравился. Бывают такие… Или упёртые служаки, готовые старушку, не там улицу перешедшую, замордовать, или мерзавцы законченные. Представь себе картинку, у вас, может, малореальную.