– А ничего. Как видишь – обошлось. Спасибо Людмиле…
– Ты бы – не испугался? – тихо спросил Секонд. Фёст его понял сразу. Как его самого поняла Людмила, милая Люда.
– Как тебе сказать? Не осуждаю – в твоём положении, то есть – в чужом, до последней гайки непонятном мире, какой бы ты ни был геройский-разгеройский солдат – испугаться можно, иногда и нужно. Страх для того и придуман. Вопрос – чего пугаться? Впасть в несоответствие перед поверившим в тебя коллективом – пожалуй. А физически – нет. Отстрелялись бы, с боем пробились, до дома доехали. Только в этого лейтенанта, участкового, стрелять я бы ни в коем разе не стал… Глаза у него честные, а жизнь – не приведи бог. Оклад – тысяч двенадцать, а «на чай» и сотню далеко не каждый даст. И не у каждого он возьмёт…
Фёст почувствовал, что его понесло совершенно не туда. Бесконечно длинный день, занятия с девушками, встреча с Воловичем, бестолковая дискуссия с президентом, бой, в котором, признаться, он выжил лишь чудом, нарушив все предварительно данные самому же себе обещания. И после этого – едва не пол-литра крепкого почти без закуски. Чего же ждать? Хорошо, попросту не развезло. Вполне он ещё держится, практически – в норме. И в состоянии младшего братца поучать.
– Вот если бы меня там, на даче генеральской, убили, вот тогда вам худовато пришлось бы… Не захотел бы я на твоём месте и в твоём положении оказаться. Но раз я снова выжил – нечего здесь комплексовать. Тебе. Если твой мир – зоопарк, а мой – подлинные джунгли, о чём речь? Я вот хотел благодарность перед строем объявить…
Повинуясь его взгляду, девушки дружно встали. В кителях с погонами и форменных юбках, в высоких сапогах они выглядели бы куда воинственнее, но и в платьицах с босоножками – тоже вполне ничего.
Фёст жестом велел Секонду налить всем, у него самого в чарке уже было. Недопитое. Раза три он только губы мочил. Сам выпрямился, ухитрившись не качнуться. Вздохнул и сказал:
– Не обладая никакими дисциплинарными и прочими правами, только от себя лично, а может, и не от себя, а от всего становящегося для вас близким мира, который мы вдруг вздумали спасать, хочу объявить эту благодарность… – Сам подтянулся, сдвинул каблуки. – Подпоручикам (а по– местному – лейтенантам) Вельяминовой, Волынской, Витгефт, Вирен – за мужество и героизм, проявленные в боевых действиях. Подпоручику Вяземской – за выдержку и тактическое мастерство в сложной оперативной обстановке. Варламовой и Верещагиной – за тыловое обеспечение очень непростой операции. Сам я ничем государственным вас наградить не могу, а