Попросту всё сделано, без всякой электроники. Старомодно, но надёжно. С той стороны обычное зеркало. Ни сбои в электропитании не помешают наблюдать, ни самые хитроумные устройства ничего не обнаружат.
Катранджи тоже оценил, одобрительно поцокал языком.
– А на нас сейчас откуда-нибудь тоже смотрят?
Генерал развел руками:
– Не Москва здесь, не моё ведомство. Всяко может быть…
Расселись, полистали книжки меню, сделали заказ. Официант удалился, и лишь после этого Ибрагим, закуривая, спросил, как и подобает восточному человеку, о главном.
– Так ради чего вы тревогу подняли?
Чекменёв честно пересказал то, что услышал от Уварова.
– Это были не мои люди. Гарантирую. Гораздо хуже, что МОИ – ничего не заметили и нужного сигнала не подали, – сказал Катранджи встревоженно.
Похоже, Ибрагим расстроился или пришёл в тихое внутреннее бешенство. Которое вполне могло завершиться репрессиями, вплоть до посадки нерадивых телохранителей на кол. Прямо на палубе его «Лейлы».
– Не берите в голову, Ибрагим Рифатович. Просто у ваших – подготовка не совсем та. О чём мы недавно и говорили. Даже не касаясь глубин истории и былых русско-турецких войн, результаты которых нам обоим известны, один маленький пример (вам, наверное, об этом и не докладывали) – в Пятигорске некоего Фарид-бека, по документам – кадрового майора, на самом деле, мне кажется, не меньше чем генерала, тактически переиграл наш строевой армейский капитан. При соотношении сил один к двумстам[48].
А взял оного Фарида в плен и разоблачил обычный юнкер четвёртого курса горно-егерского училища. Правда, курдский этот парень знал в совершенстве, о чём ваш майор не догадывался и со своими подельниками, уже будучи арестованным, разговаривал открытым текстом. Наверное, думал: «Где уж этим северным варварам знать столь цивилизованный язык!»
К этому моменту сразу два официанта подали закуски и графинчики, наполненные всем, что захотелось попробовать русскому и турку в столь напряжённой обстановке.
Катранджи, демонстрируя свой «чёрный интернационализм» и не маскируя душевного раздрая, махнул большую рюмку водки, закусил ломтиком селёдки.
– Поделитесь, я действительно не в курсе. Фарид, как мне казалось, был очень умный, верный человек, на измену не способный… Погиб, как мне известно, отнюдь не на вашей стороне. Был бы он вашим агентом, вы бы такого не допустили. Верно?
– Верно. Но и мы не боги. Да ничего особенного и не случилось. О покойнике можно сказать много плохого, вопреки римской поговорке. Сволочь, между нами, первостатейная. Вы вот, милейший Ибрагим Рифатович, что бы обо мне сказали, если бы я в одном из дорогих вам на исторической родине мест захватил человек пятьсот близких вам людей и начал над ними издеваться, как османы над армянами в тысяча девятьсот пятнадцатом году? Обиделись бы, наверное. В одном варианте – к мировому сообществу за поддержкой обратились бы, в другом – мстить начали… Нехорошо ведь так в цивилизованном двадцать первом веке поступать…