— Он на фашистов работал. И двадцатый съезд, — при произнесении этого словосочетания майор скривился, — это подтверждает. Такая ненависть к Иосифу Виссарионовичу, столько лжи и грязи вылитой на лучшего руководителя в истории России — это точно не просто так.
— Не поспорить. Хотя вот и у нас это дело любили. Ублюдки, — Илья буквально выплюнул слово, начав заводиться. — Была у нас там такая телепередачка, эдакий конкурс для масс. Называлась «Имя России». Я тогда еще в университете учился. Так вот, смысл проекта был в том, чтобы выбрать человека, сделавшего для России больше всех, ее символ. И знаете что? Едва начали конкурс, как естественно, с огромным отрывом в голосовании, начал побеждать Иосиф Виссарионович Сталин. Эдакий неприятный сюрпризец, — Кравченко хохотнул. — Но, как только рост голосов за товарища Сталина стал превосходить все мыслимые и «допустимые», — Илья продемонстрировал жест «кавычки», — пределы, то тут же по ящику было объявлено, что это голосование липовое и что «рейтинг» Сталина накручивается нанятыми коммунистами «хакерами», да полубезумными старушками, по которым Гаагский трибунал плачет. Уроды, — майор, собиравшийся уже остановить разошедшегося ученого и уже привставший, сел обратно, увидев выражение лица своего подопечного.
— И вот, чтобы показать, что Сталин вовсе не пользуется никаким авторитетом и популярностью в России, а всё это происки недобитых коммунистов, за дело взялись «честнейшие» демократы, — проходящий в этот момент мимо доски для дартса, Илья с силой воткнул дротик в мишень, — и правдолюбы. Были у нас такие вот «граждане» с одного прозападного радио. Продавшиеся с потрохами либералы, — Кравченко выглядел так, словно его сейчас вырвет. — Так вот, они сдуру и устроили «альтернативное голосование», — снова воздушные кавычки, — с целью узнать Правду о том, кто всё же достоин быть «Именем России». Причем сделали так, чтобы проголосовать дважды было практически невозможно. Или, по крайней мере, очень и очень затруднительно.
— И? — энкавэдэшник заинтересовался.
— Абсолютное лидерство — у товарища Сталина. Потом там были Пушкин и Ленин. Ну а дальше уже Высоцкий — был у нас такой поэт и певец, и остальные. Победивший в «настоящем» проекте Невский не вошел даже в десятку.
— Интересно. И какой была реакция?
— Да никакой. По-тихому прикрыли голосование, чтобы не раздражать западных хозяев.
— А основной проект?
— Там Сталин стал третьим. При этом как они только ни пытались втаптывать его имя в грязь — ничего не вышло. Не забыл тогда еще русский народ, кому обязан своим выживанием в горниле Великой Отечественной и кто не дал уничтожить его атомными бомбами. Да и на глазах происходило совсем не то, что по зомбоящику утверждали. Десятки лет разваливали то, что Сталин построил, а до конца развалить так и не смогли. Вот жаль только, что народ понял это только тогда, когда было уже поздно, — Илья неожиданно сгорбился и, усевшись в кресло, грустно произнес: