Внезапно она вздрогнула и остановилась – точно корабль, на полном ходу пораженный торпедой.
– Стоп машина, ребята! Нет, этого не может быть...
Где-то на дальнем плане, возле газетного лотка, мелькнули зеленые глаза, которые она до сих пор видела иногда в ночных кошмарах. Мелькнули – и исчезли, и больше ничто в той женщине, разглядывающей газеты, не казалось знакомым, ни о чем не напоминало... Однако Ребрицкая устремилась к ней, сметая всех на пути.
– Не может быть! Сашка?.. Сашка, Александрова!!!
Теперь она летела прямо на свет этих глаз, которые метнулись на зов и с каждым ее шагом приближались, расширялись, наполнялись живым влажным блеском. Высокая стройная женщина, с темными волосами, остриженными под «каре», в сером простеньком платье и какой-то допотопной кофточке поверх него, тоже сделала порывистый шаг навстречу.
– Маринка?..
– Сашка, это ты! Это ты, Боже мой... Черт меня подери!
– Милая ты моя! Здравствуй, здравствуй! Ма... Маринка...
Все еще не веря, они смеялись сквозь слезы, и обнимались, и щупали друг друга. «Доцент» и лохматый деликатно переминались с ноги на ногу за спиной хозяйки.
– Не заикайся, это правда я! Хотя иногда сама в это не верю... Но ты-то как здесь?! Господи, ты давно... оттуда?
– Третий день. И мне уже кажется, что я все семь лет провела на вокзалах и в аэропортах! Представляешь, у этих придурков в Ташкенте нет прямого рейса до Воронска, вот и пришлось переться через Москву. Грохнула последние «бабки» на самолет, да и те не мои – девчонки собрали... Ну и цены у вас тут, однако... Бедному советскому зеку такое и не снилось, третьи сутки как в музее живу... Теперь хоть пешком топай на малую родину!
Носильщики многозначительно переглянулись.
– Те-те-те! Так я тебя и отпустила! Нет, подруга, ни о каком Воронске даже не думай: сейчас мы с тобой двинем ко мне в Лужники...
– Постой, Мелешкина, а что значит – к тебе в Лужники?
– Во-первых, я не Мелешкина, а Ребрицкая. Во-вторых, я теперь москвичка, а в Лужниках у меня хаза. Туда мы с тобой сейчас и рванем. Ребята, полный вперед! Сашка, где твои вещи?
– Все мое ношу с собой, – Александра пнула носком маленький коричневый чемоданчик у своих ног. – Погоди-ка, погоди! А как ко мне отнесется твой Ребрицкий? Кстати, кто он такой?
– Один колоссальный козел, не бери в голову, – отмахнулась Маринка. – А к тебе он никак не отнесется, потому что уже больше года я не имею о нем ни малейшего понятия, чему несказанно рада! Так что будем с тобой балдеть одни, Сашка, хоть голая бегай!
Маринка захохотала и потащила Александру к выходу.