Словом, я совсем не жалела, что ушла со старой работы. Олег платил нам немного, вся его фирма состояла из него и шести женщин. Сам он женат не был, этот факт не раз вызывал шутливые комментарии у наших клиентов. Наша фирма была типичной «купи-продай». Через своих знакомых — где их только у него не было — он добывал небольшие партии одежды и обуви, а мы продавали их в нашем небольшом магазине, расположенном почти в самом центре Москвы. Здание было очень красивое, очень старое и в очень плохом состоянии. Помимо нашей конторы, там окопалось пять или шесть подобных организаций, гордо именующих себя фирмами. Сосуществуем мы довольно мирно, совместными усилиями даже удалось привести и порядок наш пряничный домик, как назвал его мой Тошка, ходивший со мной на работу, когда в саду у него был очередной карантин по ветрянке.
К концу первой зимы старая штукатурка перестала сыпаться нам на головы, на дверные проемы были навешены новые двери, прекратился жуткий сквозняк, в буквальном смысле сдувавший нас со стульев, стены перестали сотрясаться под ударами отбойных молотков, исчезли груды битого кирпича и мусора, обустройство закончилось и наш милый домик дал пристанище трем вполне цивилизованным магазинам и двум конторам — но страхованию и торговым услугам. Российский бизнес робко становился на свои еще не окрепшие ноги.
С самого начала Олег — наш босс — поступил довольно мудро. Установив сравнительно низкую зарплату, он регулярно выделял нам так называемые представительские средства, а с каждой сезонной партии товара мы могли выбрать себе по приличной вещи. Таким образом, по крайней мере у меня отпала необходимость тратиться на одежду, дамы наши были довольны, они зарабатывали себе «на булавки», и поэтому текучестью кадров фирма не отличалась.
После гибели мужа уже не хотелось быть привлекательной и желанной, стремление к новизне исчезло. Но, как говорит моя мама, я становлюсь совершенно больной, если цвет туфель не соответствует цвету сумки. Это, конечно, шутка, но действительно я чувствую себя не в своей тарелке. Замена разрезанной моими сокровищами сумки вынудила меня поменять почти все упакованные вещи, так как они не сочетались по цвету. При этом мне не хотелось брать с собой вещи, которые были приобретены у французской фирмы, с которой мы сотрудничали.
Но я опять, кажется, слишком увлеклась своими воспоминаниями, пока Светлана бурно переживала по поводу испорченной новой сумки.
— Светик, брось переживать, самое смешное не это. Впопыхах я схватила свою коричневую сумку, с которой ходила зимой, не глядя, сунула туда документы и деньги, а на таможне, когда ее досматривали, я вдруг вспомнила, что у меня там баллон с дихлофосом.