Муравей. Точнее, крылатая принцесса своей крошечной расы. Я стал разглядывать ее. После утомительного полета она приводила себя в порядок — подергивала усиками, отряхивала пыль с головки, расправляла крылышки. Я поднес кисть руки почти вплотную к глазам. Букашка была тоненькая, изящная, черная, как капелька смолы, а на крыльях у нее переливалась радуга, хотя солнца не было и в помине.
Я посмотрел, уж не сломала ли она крылышки, и вдруг мелькнула мысль: что за судьба ждет это маленькое создание? Ведь ее может склевать птица или растоптать чей-нибудь башмак, она может утонуть в луже с разводами от бензина и машинного масла. Но если все эти неприятности обойдут ее стороной, то эта принцесса сможет, пожалуй, создать свое маленькое королевство, которое со временем превратится в великую муравьиную империю… Я рассматривал ее, такую маленькую, хрупкую, беззащитную, размышляя о том, что, в сущности, природа довольно беспощадна и равнодушна к своим чадам. Хотя у этой шестиногой крылатой принцессы есть шанс сделать то, что и людям-то редко под силу… иначе империи и великие державы росли бы, как грибы после дождя… Дождь… вот он сейчас, наверное, стал бы для нее катастрофой. И мне вдруг захотелось, чтобы именно эта крошка — и никакая другая из миллионов ее сестер — выжила и смогла осуществить то, ради чего взлетела — первый и последний раз в жизни.
И тогда она взглянула на меня.
Да, принцесса повернула головку, и черные бусинки ее глаз остановились на моем лице. Я понимал, что это полная чушь, что эти кругляшки совершенно не похожи на человеческие глаза, но не мог отделаться от ощущения, что в этот момент она меня разглядывала… и даже оценивала.
И наконец сделала выбор… и позвала за собой.
2.
Я стоял среди леса, среди невиданно могучих деревьев, корни которых вздымались над землей, как гигантские щупальца, покрытые грубой и сморщенной кожей. Кроны взлетали на головокружительную высоту, а внизу простирались целые лабиринты пещер, состоящие из земли и огромных корней со свисающими мхами.
Честно говоря, я обратил внимание на эти деревянные чудовища гораздо позже, потому что первое, что захватило меня целиком и полностью, была она. Королева.
Я окрестил ее так сразу же, едва увидев. Никакое другое слово — да и это слишком бледное — не соответствовало гордой осанке, величественно вскинутому подбородку и сиянию абсолютной власти, исходящему от нее.
Длинные смоляные волосы, ниспадая, почти полностью скрывали ее фигуру, однако под черным шелком все же угадывалась причудливая ткань ее одежды. Потом я понял, что это не ткань, а прошлогодний лист, черно-коричневый, еще влажный. Кожа у Королевы была смугловатой, но на фоне волос и листа вся она светилась, как восковая. Более стройной девушки мне не приходилось встречать. Более красивого лица, хотя несколько холодноватого и сдержанного, я еще не видел. Оно было жестким и нежным, суровым и мягким… Неописуемым.