– А работает где?
– В магазине продавцом. Неделю на работе – неделю в загуле.
– Что, так сильно пьет?
– Да не сказать особо сильно, но веселые компании любит.
– Ну и что, Лень? Кому она мешает, кроме бабушки-соседки?
– Полин, ты что, не понимаешь? Несерьезно это – женщине уже тридцать стукнуло, она должна думать о том, как завести семью, детей нарожать...
– Ну, ты скажешь тоже! Что, так прямо обязательно иметь семью и детей?
Капитан Удовиченко чуть не подпрыгнул от возмущения.
– Казакова! Это что за рассуждения?! Как же может быть необязательным для женщины рожать детей?! Это ее социальное предназначение. Это зов природы, в конце концов. Женщина должна быть матерью, так сказать, хранительницей семейного очага...
Ну, понеслось! Совсем как мой дед Ариша. Тот тоже все переживает по поводу отсутствия у меня семьи, детей и очага. Никогда не думала, что Удовиченко такой зануда.
– Лень, подожди. Не все выходят замуж и не у всех получается рожать детей. Ничего противоправного эта гражданка не делала, правильно?
– Ну, правильно, но она водит к себе компании!
– И что?
– Полин, как ты не понимаешь?! Они распивают спиртные напитки, а это прямой путь к правонарушениям. В общем, я тебе свое мнение сказал. Эта Раневич мне не нравится. Интуитивно, если хочешь.
– Ладно, Лень. Допустим, я согласна: сожительница Николая – легкомысленная вертихвостка. Но он сам-то ничего, надеюсь, дурного не совершил?
– Да, он работает и с соседями по подъезду здоровается...
– А почему ты о нем таким тоном?
– Да потому. Сын погибшей кивает на дядю не просто так. Дело в том, что дядя этот в свое время сидел.
– В каком смысле? Где сидел?
– Ну, где у нас сидят? В тюрьме, естественно. Не в Думе же!
А вот это уже интересный поворот. Дядя Коля, что называется, мотал срок? Интересно, за что?
– Предвижу твой вопрос, – улыбнулся Леонид.
Он порылся в каких-то своих бумагах и выудил на свет божий лист с печатным текстом.
– Так, так, где тут у нас?.. Ага! Вот. Отбывал срок – три года за драку в общественном месте. Нанес двум потерпевшим телесные повреждения средней тяжести.
– Двум? – уточнила я. – Один дрался с двоими? Из-за чего, там не сказано?
– Ну, как уверяет Солдатенков, они пристали к нему сами, на улице...
– Потерпевшие, естественно, говорят обратное?
– Разумеется. Вообще это дело какое-то темное. Драка на улице, точнее, в подворотне. Потерпевшим он выбил зубы, сломал носы... Садист, одним словом. Но это дело прошлое, Солдатенков свое отсидел. А в тот вечер он был к компании своей Пенелопы, и потому у меня нет оснований его задерживать. Да и никто из его собственных соседей не видел, как он приходил к себе домой.