– Николай, мне нужен адрес вашей... мм... дамы сердца.
– Полина! Не называйте ее моей дамой! Она мне не дама, я ей не валет! Эту продажную...
– Николай, ваши отношения с Эвелиной Раневич меня не особо интересуют. Вы можете сказать, где она живет?
– Могу. А зачем вам?
– Коллекционирую адреса ветреных женщин. Ну так как?
– Паровозная, шестнадцать. Квартиру не помню, но подъезд первый от остановки маршрутки. Второй этаж, дверь железная, такая дешевая, черная, страшная...
– Ладно, там разберусь.
– Ей звонить один раз, и звонок должен быть длинный, а ее бабке-соседке – два раза, но коротких.
– Что за шпионские игры! Ладно, позвоню один раз долго-долго в самую страшную дверь в первом подъезде, – пообещала я Николаю и положила трубку.
Так, теперь надо одеться соответствующим образом. Если я – жена, которой изменяет муж, то я, скорее всего, не слишком опрятная, немного вульгарная и не очень современно одетая. Поэтому натягиваем вот эту красную допотопную юбку, серую ветровку «под кожу» и сапоги, давно вышедшие из моды, зато на высоком толстенном каблуке. Такой же кричащий рыжий парик и полкило косметики на лицо. Зеленую сумочку через плечо – и образ вульгарной тетки неопределенного возраста завершен.
Я прыгнула в свою машину и отправилась на Паровозную.
В нашем городе достаточно много улиц с ласкающим слух названием: Паровозная, Тракторная, Тупиковая, Угловая, улица Комбайнеров... А чего стоит Первый Могильный проезд! Представляю, как приятно жить на улице с таким поэтичным названием!
Я ехала на Паровозную и размышляла, как легко, однако, Николай воспринял измену своей возлюбленной. Я бы даже сказала, довольно прохладно. Не любил с самого начала? Или потом понял продажность ее характера? А может, он вообще по природе не Отелло? Ну изменила подружка, ушла к другому... Не жена ведь! Он мужчина свободный, найдет другую, делов-то!
Размышляя таким образом, я подъехала к нужному мне дому. Он был довольно старый и облезлый. Квартира Эвелины находилась в бельэтаже, как говорят французы. Насчет двери Николай был прав: брак, проданный хозяевам, похоже, даже не за полцены, а так, подаренный, что называется, на бедность. Старый звонок с приклеенной рядом бумажкой, надпись фломастером гласила: «Раневич Э.Э. – 1 раз».
Я набрала в грудь побольше воздуха и нажала на кнопку. Через минуту за дверью послышался женский голос – недовольный и заспанный:
– Кого надо?
– Раневич Э.Э., – ответила я как можно более бодрым боевым тоном.
– Зачем? – с подозрительностью в голосе продолжали допытываться из-за двери.