Не прошло и пары минут, как один из мужчин пришел в себя. По голосу я поняла, что это был Заворожный. Он застонал, потом чертыхнулся, снова застонал.
– Мать вашу... Кто же это меня так?.. У-у-у...
С минуту было тихо, очевидно, маг-целитель концентрировал свои силы для самолечения. Потом раздался его голос:
– Эй, братан! Федор! Вставай!
Что-то зашуршало, очевидно, Заворожный поднимал своего родственника с пола. Теперь застонал Федор. Вскоре он тоже начал чертыхаться и материться. Когда друзья окончательно пришли в себя, Заворожный заметил пропажу.
– Федор! У меня перстень того...
– Чего «того»?
– Того, значит, пропал.
– Как пропал?
– Совсем пропал! Нету! Вот черт!
– Это его те городские девки сперли! Я сразу понял, что они воровки...
– Да?! А может, это ты его?..
– Я?! Да как ты можешь на родного братана?.. В смысле на двоюродного.
– Могу. Вся деревня знает, что ты на руку нечист. Потому и кличку тебе дали «Вороватый». Что, скажешь не так?
– Да ты совсем...? Я? Да ты... Я не брал! Может, ты сам его куда подевал?
– Может, я его потерял, когда упал? Только как его найдешь? В сарае темно...
– Братан, давай завтра утром поищем, утром светло будет...
– Ишь ты, умный какой! Я сейчас усну, а ты найдешь его и спрячешь?! Ну уж нет! Сейчас будем искать! Ты знаешь, каких он бабок стоит?! Тащи какой-нибудь фонарь.
Тот, что в майке, сбегал в дом и вернулся с допотопной керосиновой лампой. Братья стали рыскать по сараю в поисках перстня. Минут десять они безуспешно ползали по полу на коленях, ворошили сено, матерились, наконец вышли из сарая и сели рядом на лавочку возле него. Заворожный в сердцах плюнул.
– Уперли! – сказал Федор Вороватый. – Зря искали. Городские – они все такие! Вор на воре.
– Откуда они знали, где именно он у меня был? Слушай, а может, все-таки ты взял? Федька! Ну-ка покажи карманы!
– Да ты че, братан! Не брал я твое кольцо. Я без памяти лежал... Когда мне было?..
– Тогда! Я тоже без памяти лежал, а ты в это время мог его стянуть... Выворачивай карманы, тебе говорят!
Сидя за бочкой, я слышала звуки возни и сопения. Вдруг Заворожный закричал:
– Ага! Вот оно! Я же говорил, что ты вор! Снял с меня перстень, когда я... без памяти... Сволочь!
Послышался звук удара. Похоже, Заворожный съездил братцу по физиономии. Тот охнул и свалился с лавки. Выглянув из-за бочки, я увидела, как ноги Федора взметнулись вверх, а сам он оказался на земле.
– Ах ты лошадиная морда! Меня, брата, по харе бить?!
– Э-э! Брось вилы! Брось, собака!
– Оклеветал, да еще и драться?! Убью!
Послышался звук возни, ударов, отборного мата... Я снова выглянула из своего укрытия. Братья дрались, катаясь по земле, и лупили друг друга куда попало. В пылу сражения они не заметили, как перстень отлетел в сторону. В свете керосиновой лампы он блестел, лежа на земле. Я оставалась в своем укрытии. Я ждала, чем все это кончится.