Когда в кабинет вошла Люба Фомичева, Николаев обратил внимание на то, что она ведет себя как-то иначе, чем раньше. Всегда такая открытая, взрывная, импульсивная, сегодня она была молчалива и задумчива. Николаев пытался вызвать ее на откровенный разговор о покойном муже, о его окружении, но та отвечала как-то рассеянно и неохотно. Николаев сообщил ей, что Иван Фомичев признался — он был в то утро у них дома, но категорически отрицает убийство.
Ему хотелось поглядеть, как отреагирует на это Люба.
— Врет все, — устало процедила она. — Верьте ему больше. Чтобы Николай дал ему взаймы — любого спросите, найдите хоть одного человека, которому он дал бы взаймы. От него снега зимой не допроситься было. А он — взаймы, да шесть тысяч…
— Значит, вы думаете, он убил?
Люба пожала плечами и как-то искоса поглядела на Николаева.
— Я нашла у него деньги и Колькину ручку. Остальное — ваше дело, Павел Николаевич. Вы — следователь.
— Скажите, Любовь Михайловна, какой у вас размер обуви?
Люба усмехнулась невесело, пристально поглядела на Николаева.
— Тридцать девятый, Павел Николаевич.
— А у вашей дочери Наташи?
— Тридцать седьмой. Вы что, нас подозреваете?
— Никого я, Любовь Михайловна, не подозреваю, работа у меня такая, все сличать, проверять, уточнять.
Работа, понимаете, из этого всего и состоит.
— Я понимаю, — вздохнула Люба.
— Ладно, тогда пока все. Мы вас еще вызовем.
— Это как положено, — с какой-то укоризной глядела на него Люба. — Как положено, так и делайте.
А вот деньги те, которые якобы Иван у Николая взял взаймы, нельзя ли назад получить, наши ведь это деньги, а нам сейчас очень тяжело. Даже на похороны я у своей матери занимала из тех, что она на свои по крохам копила. А работает у нас одна Наташа, получает она семьсот рублей. А нас трое, Павел Николаевич, поймите это.
— Я все понимаю, Любовь Михайловна, но деньги эти сейчас являются вещественным доказательством.
На них отпечатки пальцев. Отдать их вам до конца следствия мы не можем, извините уж.
— А когда же оно закончится?
— Когда убийцу найдем.
— А если и вовсе не найдете?
— Найдем, Любовь Михайловна, обязательно найдем, и, думаю, очень скоро, — вдруг улыбнулся Николаев. — И получите вы свои деньги в целости и сохранности.
— Вы так думаете? — испуганно спросила Люба.
— Да. Я так думаю.
— Значит, вы Ивана Фомичева убийцей не считаете?
— Идет следствие, Любовь Михайловна. Рано еще делать выводы.
— Ну ладно, всего доброго, Павел Николаевич.
Пропуск отметьте мне.
— Давайте. Всего доброго.
«Да, — подумал Николаев, — переменилась она за этот день изрядно. Видно, что-то узнала новенькое.