— Так, понимаешь, и не дали поговорить, — улыбнулся он.
— Мы прекрасно с тобой поговорили, — ответила ему Наташа. Прекрасно… Ты ничего больше не смог бы сказать. А я тебе скажу только одно — я очень благодарна тебе за сегодняшний вечер. Очень…
А теперь налей по третьей рюмочке твоего чудесного коньяка, а потом проводи меня домой. Поздно уже…
Виталик пожал плечами, не понимая, шутит она или говорит серьезно. Налил по рюмочке.
— Надо было поесть приготовить, ты, наверное, голодная. У нас, правда, нет почти ничего, пельмени только. Ой, вру, я же по дороге сыру купил, он у меня в пакете, я совсем забыл!
Он бросился в коридор и принес пакет. Вытащил оттуда завернутый в бумагу кусок сыра.
— Давай я порежу, — предложила Наташа.
— Да что ты, что ты, я сам! — стал суетиться Виталик и в результате порезал себе палец.
— Идиот! — ругнулся он на себя.
— Давай йод и пластырь, ничего страшного, — улыбнулась Наташа. — Просто ты очень спешишь меня накормить, чтобы я не умерла с голоду.
Виталик принес йод и пластырь. Наташа взяла его руку в свою, помазала палец йодом и приклеила пластырь. Они впервые находились так близко друг к другу.
У Виталика перехватило дыхание, он снова покраснел. И неожиданно поцеловал Наташу в румяную от коньяка щеку.
— Извини, — сказал он. — Я не хотел. Так, машинально получилось.
— Не хотел? — нахмурилась Наташа. От этого Виталик смутился еще больше.
— Да я не то хотел сказать… Хотел, разумеется…
Ты понимаешь… Я как увидел тебя… Ну как тебе сказать?
— Я все поняла, Виталик. Спасибо тебе.
— Да за что?
— За все, — тихо произнесла Наташа. — За все. За вечер, за коньяк. За сыр этот.
— Ты же так и не поела.
— Ну и не надо. Я не хочу. Я пойду. Ты проводишь меня?
— Конечно же, провожу. Только посидела бы еще…
— Мы еще с тобой посидим, Виталик. Обязательно.
…Потом была обратная дорога. Они ехали в метро и молчали. Он уже ничего не рассказывал о своих институтских делах. Он просто иногда бросал на нее взгляд, и она отвечала ему таким же нежным взглядом. Им не надо было ничего говорить. Когда они стали подходить к ее дому, она вдруг вспомнила про Фомичева и резко выдернула руку, которой держала Виталика под руку.
— Ты очень хороший человек, Виталий. Только… нам не надо с тобой встречаться.
— Да ты что? Почему?
— Я не такая, какой ты меня представляешь. Не такая! Тебе твоя бабушка, наверное, всякого про меня наговорила…
— Мало ли что она говорила! Мне плевать на это!
— А ты знаешь, что она говорила правду? Все, что она говорила, — чистая правда! Понял?! — крикнула Наташа, глотая слезы, и убежала в подъезд.