— Конечно, имеешь, а что ты — хуже других?
— Хуже, — отрезала Наташа. — И вы об этом знаете.
— Ой, Наташа, — махнула рукой Вера Александровна. — Не судите да не судимы будете. А если я что-то там знаю, чего мне знать не надо, или по-старушечьи подозреваю, то он-то ничего не знает, кроме того, что любит тебя, а ты с ним не хочешь встречаться.
— Правда? — Наташа сделала непроизвольный шаг по направлению к ней.
— Правда, — тихо и твердо ответила старуха.
— Спасибо! — сказала Наташа и выбежала из комнаты.
Дело происходило перед Восьмым марта. А утром восьмого Виталик уже был у них с огромным букетом гвоздик. Они стояли друг против друга, он с букетом, закрывавшим лицо, она, опустив руки, в домашнем халатике, без макияжа, с зачесанными назад волосами, собранными в пучок. В его глазах Наташа читала такую нежность, что у нее замирало сердце.
Она взяла у него букет и крепко поцеловала в холодную щеку.
— Тебе придется меня подождать, — шепнула она. — Посиди у бабушки, попей чаю.
Наташа долго наводила красоту, вертелась перед зеркалом, примеряла то одно, то другое. Наконец собралась и вышла в коридор. Дверь в комнату Веры Александровны была закрыта, а в полутемном коридоре стоял Николай в майке и тренировочных штанах.
— С праздником тебя, Наташ, — шепнул он, пытаясь дотронуться до ее руки.
— Спасибо, — резко отдернула она руку.
— Забыла ты меня совсем. Что же, придется тебе напомнить, — хитренько улыбнулся Николай.
— Ты что, с ума сошел?!
— Я-то в порядке, это ты совсем голову потеряла от своих кавалеров. То бандит, то студент, а старых друзей забываешь, — уверенно говорил Николай, паскудно улыбаясь. — Ничего, мы не гордые, мы напомним.
— Грозишь?
— Точно так. Я с твоим студентиком запросто могу потолковать и рассказать о тебе кое-что интересное.
Ему, интеллигентику вшивому, все это очень даже понравится.
У Наташи от бешенства кровь прилила к вискам, но она старалась держать себя в руках.
— Жалко, я тогда Эдику ничего не сказала про тебя, он бы с тобой быстро разобрался. Тогда еще, у машины.
— Ну, этот поезд ушел. Твой Эдик червей кормит, а я вот, живой и здоровый.
— Не зарекайся, сволочь. Сегодня живой…
— Ух ты, ух ты, как защебетала… Ладно, кто-то идет, потом поговорим, будет еще время.
Николай ушел к себе в комнату, а Наташа стояла в праздничном платье посреди коридора, с ног до головы облитая грязью. Праздника уже не было были будни, Виталик оставался мечтой, Николай был страшной реальностью.
— Наташ, ты как? — выглянул из комнаты Виталик. — Ты готова?
— Сейчас, подожди еще немного. — Она прошла к себе в комнату и вытерла слезы с глаз. Встряхнула распущенными волосами. Что-то надо было делать, так дальше продолжаться не могло… Что-то надо было делать…