— Ну хорошо, и что же ты им сказал?
— Попросил подождать несколько минут, чтобы убедиться, что вы их примете. Ненадолго.
— Значит, ты поступил таким образом, даже не спросив меня. Ну, спасибо.
Том отступил на несколько шагов и крикнул в пролет лестницы:
— Входите, джентльмены.
— Но они успели тебе о чем-то сказать, — не унимался Райм. — Ты явно чего-то недоговариваешь.
Том ничего не ответил, и Райму только оставалось наблюдать, как к нему приближаются двое. Как только они вошли в комнату, первым заговорил сам хозяин, обращаясь к Тому:
— Задерни занавески на окне. Ты и без того растревожил птиц.
Это означало, что Линкольн уже получил свою дозу солнечных лучей.
* * *
Безмолвие.
Со ртом, заклеенным отвратительной липкой лентой, не в состоянии произнести ни слова, она чувствовала себя более беспомощной, чем от наручников на запястьях. Чем от грубых прикосновений его рук к ее телу.
Таксист, не снимая натянутой на лицо лыжной шапочки, потащил ее вниз по узкому, сочащемуся влагой коридору, по стенам которого тянулись бесконечные ряды труб. Она находилась сейчас в подвале какого-то учреждения, но не могла понять, где именно.
«Если бы я только могла с ним поговорить…»
Ти-Джей Колфакс по натуре была игроком и настоящей хитрой сучкой Моргана Стенли, способной вести любые переговоры.
«Деньги? Вам нужны деньги? — рассуждала она про себя. — Я могу достать их много. Очень много, целые бушели денег».
Ти-Джей повторяла эти слова снова и снова, пытаясь заглянуть в глаза похитителю, словно намереваясь внедрить свою мысль ему в мозг.
«Пожалуйста-а-а-а!» — молила она и мысленно представляла себе возможность обналичивания денег со счетов, вплоть до передачи в качестве выкупа своих пенсионных накоплений.
Она вспоминала во всех деталях минувший вечер: как водитель отвернулся от фейерверка, как вытащил ее и Джона из машины и надел на них наручники. Затем таксист погрузил обоих в багажник, и машина снова поехала. Сначала по крупной щебенке и разбитому асфальту, затем дорога сделалась гладкой, потом снова неровной. Наконец, такси остановилось и, судя по звуку, водитель отправился открывать какие-то ворота. Скорее всего, гаража. Городской шум исчез, зато выхлоп мотора звучал громко и гулко, что указывало на то, что они находятся в каком-то помещении.
Затем крышка багажника открылась, и водитель выволок Ти-Джей наружу. Грубым рывком он сдернул с ее пальца кольцо с бриллиантом и сунул его в карман. Потом он потащил ее вдоль стены, с которой на нее пустыми глазницами смотрели полустертые портреты: она успела заметить изображение дьявола и трех скорбящих детей, еле угадывающееся на облупившейся штукатурке. Он затащил Ти-Джей в сырой, покрытый плесенью подвал и швырнул на пол. Потом водитель чем-то стучал наверху, оставив ее в темноте, пропитанной отвратительным запахом гниющей плоти и слежавшегося мусора. Она пролежала здесь несколько часов, иногда принимаясь плакать, иногда засыпая. Где-то совсем рядом раздался взрыв, разбудивший ее, после чего Ти-Джей снова овладела тяжелая дремота.