– Республиканской армии, вот как, – усмехнулся бывший дальнобойщик. – Что-то я не помню, чтобы Макриди о таком говорил в своих радиообращениях.
– Название принято совсем недавно, – с достоинством сказал Смоллвуд. – Я уполномочен от лица командующего Республиканской армией генерала Эрвина Макриди предложить вам сдаться. После капитуляции поселения мы обещаем сохранить всем жизнь. Ваше оружие, продукты питания, горючее, вода и прочее переходят в собственность Республиканской армии и будут распределяться согласно правилам, установленным в ней.
– Интересно было бы познакомиться с правилами, – заметил Шибанов.
Лейтенант изучающе посмотрел на него, снова поправил очки и продолжил, проигнорировав реплику:
– Комендантом поселения буду назначен я.
– А зачем? – спросил Шибанов. – Насколько я понимаю, принцип так называемой Республиканской армии – забрать все, что есть, и двигаться дальше, чтобы награбить еще. Вы же не собираетесь заниматься здесь, скажем, сельским хозяйством?
– Вы кто? – со вздохом обратился к нему лейтенант.
– Лейтенант Шибанов, – не удержался Ростислав.
– Лейтенант, вы слишком много знаете, как я посмотрю.
– Я быстро учусь. Как и вы… Гофер?
Парламентер опять привычным движением поправил очки и улыбнулся одними губами:
– А я-то пытался вспомнить, где раньше вас видел… Неожиданная встреча, ничего не скажешь.
– Расти, ты знаешь этого типа? – недоуменно спросил Кларк.
– Итак, продолжим, – сказал лейтенант. – Вы согласны капитулировать?
– Какие у вас гарантии?
– Никаких. Вы либо капитулируете и остаетесь живы, но подчиняетесь новым законам и правилам, либо погибаете. Тем, кто выживет в случае штурма, я ничего гарантировать не могу и подавно.
– Послушай, Гофер, – мягко произнес Шибанов, беря лейтенанта за рукав и разворачивая к себе. – Убирайтесь отсюда, пока не поздно. Может быть, вы и возьмете Уотерхоул. Но делить награбленное будут далеко не все ваши бандиты. И ты в том числе, я об этом позабочусь лично.
– Не смейте меня трогать! Я парламентер! – взвизгнул лейтенант, вырывая рукав из пальцев Ростислава. Перед русским сразу предстал тот, прошлый Гофер: трясущийся очкарик в шортах и футболке с рекламой пончиков, переминающийся с ноги на ногу, словно из боязни обмочиться.
Вокруг засмеялись.
– Идите себе, сэр, – вежливо сказал Фил Гибсон, подталкивая парламентера к вновь приоткрывшимся воротам. – Идите. Скажите своим, может, они передумают и поедут по домам.
Однако по лицу Гофера-Смоллвуда было ясно, что он ничего никому не скажет.
– Секунду, Фил, – попросил Ростислав и остановил лейтенанта. – Что все же случилось? Мне в самом деле интересно.