Иоганн шутил лишь отчасти, и аббатиса легко могла бы с ним согласиться, потому что за всю свою жизнь ни разу не увидела, чтобы даже самая смиренная просьба, отправленная отцу небесному, вдруг исполнилась. Конечно, Ирен молилась за удачное завершение задуманного ей дела, но больше уповала в те дни на расторопность и вдохновение своих слуг, чем на провидение.
А уж в Пограничье, где на одном пятачке леса могли столкнуться истовая вера людей, шаманство орков, эльфийские чары и дыхание Мортис, и вовсе было неизвестно, чья сторона возьмет верх.
— Из столичных храмов наверняка легче достучаться до небес.
Брат-инквизитор поднял лукавый взгляд на аббатису:
— Вы хотели бы перебраться поближе к столице?
Об этом Ирен думала неоднократно. Правда, всячески гнала от себя подобные мысли, потому что природа наделила ее столь подобающим сану и столь неудобным качеством для возвышения, как скромность.
— Каждый из нас призван туда, где его служение истинно необходимо, — молитвенно сложила ладони аббатиса.
— Как верно вы сказали, как верно… — признал Иоганн, задумываясь о своем собственном пути.
Брата-инквизитора приступы скромности не одолевали никогда. Наоборот, с каждым днем он все больше и больше убеждался в том, что достоин большего, чем его снисходительно наделяют церковные иерархи. Но чтобы прорваться наверх через завесу подозрительности и интриг, требовалось намного больше, нежели упорство, иначе Иоганн давно бы уже парил в небесах.
— Ведь и вы прибыли сюда, отвечая на глас обездоленных, — заметила аббатиса. — Не отвернули свой слух, не закрыли сердце.
Хотел бы брат-инквизитор сказать ей, что на самом деле думает о поручении епископа! Но слова, просившиеся на язык, не подходили для женского общества, потому на лицо послушно скользнула привычная благостная улыбка:
— Кстати, об обездоленных, а также сирых и убогих… Сквайр показался мне нелюдимым человеком.
Ирен одобрительно кивнула:
— Да, он часто бывает мрачен и суров, но… — Тут она осенила себя крестом. — Его владения тому виной, а не он сам.
Историю про нечестивое прошлое Амменира Иоганн уже успел узнать и не слишком-то в нее верил, потому что слыхом не слыхивал упомянутого в ней имени якобы могущественной колдуньи.
— Почему же он держится за них?
— Наверное, потому, что ничего другого у него нет, — предложила простодушное объяснение аббатиса.
Или ему ничего другого не нужно, одно из двух. На предложение войти в лоно церкви сквайр, помнится, не выразил воодушевления.
— Он родился здесь?
— Нет, насколько я знаю. Его мать не жила в поместье, а только навещала супруга. Конрад же появился здесь, уже будучи совсем взрослым.