В итоге Виктор пришел к предварительному выводу, что он, скорее всего, попал сюда в неудачное время. Рассудив таким образом, он встал, повернул выключатель, положил на стол листы писчей бумаги и принялся сочинять рассказы для "Губернского голоса". После второго он почувствовал, что смертельно вымотался за этот день и не может больше записать ни фразы. "Ладно, за вечер тридцать советскими — это тоже ничего… все равно что на пивзаводе вагон соли разгрузить" — подумал он, разделся, погасил свет и лег спать.
Свежевымытое утро встретило Виктора пением петухов, солнечным зайчиком на стене и чистым осколком небесной синевы за оконными стеклами, мятыми, как будто их только что раскатывали скалкой. Такие стекла в своей реальности он встречал в старом корпусе БГТУ. Через раскрытую форточку проникали родившаяся после ночной грозы свежесть и неистребимый запах цветущего под окнами жасмина. "Вот почему им не надо было дезодорантов…". В общем было такое ощущение, словно он где-то если не в загородном санатории, то на турбазе.
Виктор включил радио в розетку, предварительно удостоверившись, что это именно радиорозетка, а не сетевая (интересно, почему их сразу не сделали разными?). Репродуктор заорал утреннюю зарядку. Виктор хотел уже было уменьшить громкость, но вспомнил, что ручка в середине "тарелки" — это регулятор не громкости, а установки стальной пластины посередине между полюсами магнита. "Блин, у нас Линукс Убунту проще поставить, чем тут динамик… Обживусь, надо подумать, из чего регулятор громкости сделать."
После зарядки, пока Виктор одевался, репродуктор наигрывал кавер немецкого фокстрота "Когда я весел, я пою", который по окончанию сменил оригинал нового немецкого же хита "Звезды сиянье". То, что при официальном славянофильстве (если считать взгляды штабс-капитана типичными) на радио чувствовалось столь явное засилье иностранщины, Виктору показалось несколько странным. То ли император (а, кстати, он здесь император или как его там? надо узнать) был германофилом, как и Николай 2.0 (в этой реальности тоже покойный? о нем что-то ничего не слышно), то ли пресловутая дружба со стратегическим инвестором, то ли прогерманское лобби на радио (почему бы и нет? не похоже, чтобы здесь всех отучили любить бабки), то ли еще что-то, о чем Виктор даже не догадывался. И еще: непонятно, почему при этом славянофильстве такое русофобство по части прессы. Почему здесь русский ученый не может сделать великое открытие даже в фантастическом очерке?
Стоп, а не связано ли это? Если и связано, то пока неясно, как…