Вадковский было хвать за шпагу — но Баглир уставил ему в лоб шестигранный ствол изящного дуэльного пистоля, и он успокоился. Баглир отобрал у коменданта шпагу, и, не сводя с майора гвардии пистольного зрачка, присел на край начальственного стола.
— Не трудитесь поднимать шум, посоветовал он, — ничего дурного я вам сделать не желаю, мало того, я уполномочен вас облагодетельствовать. Разумеется, сначала я вас напугаю — но не вот этим.
Говоря так, он отложил в сторону пистолет, но так, чтобы Вадковский не мог схватить его раньше. Однако настроение у майора как-то разрядилось, и он стал вполне пригоден для серьезного разговора. А то — не до речей и посулов, когда тебе в глаза смотрит пустая точка китайской туши, которая так и норовит прыгнуть тебе в лоб.
— Я пришел к вам — именно к вам, потому, что не вижу у вас на руках потоков русской крови. Вам, наверное, забавно, что это говорит монстра в перьях? Да, я, положим, инородец, но я воюю престол для внука Петрова, а кого на русский престол втаскиваете вы? Ангальтскую принцессу? Но и это неважно. Я сейчас исполняю лишь функцию рта и языка моего императора. Так вот. У императора есть такая крепость — Кронштадт, знаете?
Вадковский знал.
— Но вы, верно, не знаете, что там уже и он сам, десантный корпус в двадцать тысяч, и весь Балтийский флот. Но император ждет, дер тейфель, и чего же он ждет?
— Да, — спросил Вадковский, — чего же он ждет?
— Он ждет услуги! Не скажу, что небольшой, но не слишком сложной, и ждет ее — от вас. Я полагаю, нет нужды говорить, что его благодарность в случае вашего согласия значительно превзойдет полное прощение всех ваших прегрешений.
Вадковский заинтересовался.
— И какая это услуга?
— Да так… Надобно организовать одну встречу.
— Какую встречу?
— Тише. Обыкновенную. Видите ли, император очень хочет видеть сына, — сказал Баглир, и пояснил, — Видеть в Кронштадте.
Вадковский развел руками.
— Один я сделать ничего не смогу. Но если бы его величество столь же благосклонно отнесся еще к нескольким хорошим людям, офицерам моего полка…
Баглир улыбнулся. Вадковского с непривычки передернуло. Баглир это заметил и повторил улыбку — еще полнозубее, во все тридцать острых и загнутых.
— Даю слово, Петр будет по отношению к ним щедр и великодушен. Разумеется, если это не братья Орловы или, скажем, Хитрово.
— Ротмистр Хитрово помер третьего дня, — сообщил Вадковский, — все кричал: «Хватай Измайлова, руби его!» Так и отошел — в атаке. Кстати, а как там Михаил Львович поживает?
— Живой, почти здоровый — кашляет от Кронштадтской сырости, — сочинил Баглир, — Уверяет, что лучший для него климат — здешний, петербуржский. Собирается поправить здоровье.