Кожаный наруч, защищавший левую руку от удара спущенной тетивы, завершал облачение лучника.
Хорошим солдатом, по нашим сегодняшним понятиям, английский лучник не был. Излишней дисциплиной он не страдал и был изрядно привержен пьянству, мародерству, богохульству (вполне заслуженно нося прозвище Прóклятый Джон) и другим порокам, присущим военному человеку его времени. Но, будучи грубым и жадным (и заслужившим весьма определенную репутацию воплощенного зла в ходе Столетней войны), он был также всегда готов ринуться в схватку, смел, стоек, исполнен гордости за свой островной народ и за свое мастерство во владении оружием. Отметив также его хладнокровие в схватке и нежелание признать поражение, мы получаем характер типичного англосакского солдата. Приняв во внимание и то обстоятельство, что он обладал полной монополией на владение самым смертоносным на то время оружием, мы можем понять, почему перед английским лучником так трепетали его враги.
В начале XIV столетия на полях сражений Западной Европы царили облаченные в кольчуги конники. В течение уже нескольких веков воин на коне, приверженец и символ рыцарства и феодальной системы, невозбранно властвовал почти во всех странах Европы. Но в недалеком будущем на тех же полях сражений суждено было появиться двум силам, диаметрально противоположным по вооружению и тактике. Силам этим было также суждено кардинально изменить всю общепринятую практику ведения средневековых войн и многое сделать для того, чтобы обветшавшая социальная система была повержена в прах.
Толчок, данный сражениями при Лаупене (1339) и Креси (1346), в гораздо большей степени лишил закованного в сталь рыцаря его властного положения, чем это сделало появление огнестрельного оружия. Наступало время чумазых канониров, но все же в 1300-х годах лавры побед еще венчали головы крепких швейцарских горцев и английских йоменов. И те и другие заставляли врагов трепетать от одного только их имени (и питать к ним отвращение); и те и другие серьезно повлияли на тактику и стратегию своего времени. Приверженцы мощного удара пехоты, с одной стороны, и метательного оружия — с другой, они никогда не сходились друг с другом на поле брани. Если бы им довелось испытать такое, то их столкновение могло бы разрешить вопрос, который долгие годы мучает военных историков.
Швейцария занимала совершенно исключительное место в средневековой Европе. Населявший ее народ, спокойно живший в своих горных теснинах и успешно противостоявший всем попыткам своих феодальных владык закабалить их, уже в 1291 году создал лигу для самозащиты от любых угнетателей, имея в виду прежде всего Габсбургский дом — германо-австрийскую династию, которая претендовала на владение этими краями. Упорно отстаивая свою независимость, швейцарцы защищали свои права столь воинственно, что герцог Леопольд Австрийский, претендовавший быть их сеньором, принужден был собрать значительные силы для их подавления.