— Сейчас вы по очереди исповедуетесь, чтобы с просветленной душой перейти в мир иной. Может, и райские врата перед вами распахнутся, если вы покаетесь в своих прегрешениях. Начинай ты, дочь моя, — обратился он к стоявшей перед ним Даре. — Поведай мне о своих грехах.
— Ах ты собака! Кровопиец проклятый! — закричала она, сжав кулаки.
К девушке подскочил один из усташей, толкнул ее к краю оврага и поднял винтовку. Раздался короткий выстрел.
— Продолжим исповедь, — произнес священник.
Обезумев от отчаяния, Раде бросился бежать, вслед за ним кинулись и остальные. Загрохотали выстрелы. Спастись удалось только одному из несчастных.
Солнце заходило за холмы, окрашивая стволы деревьев в кроваво-красный цвет. Прижимая библию к животу, священник расхваливал усташей за усердие. Он ухмылялся, и его золотые зубы горели на солнце.
На дне оврага журчал ручеек.
С клена, под которым лежала Дара, с жалобным писком упал еще не оперившийся воробушек. Смешно растопырив слабые крылышки, он доковылял до Дары и забился под упавший с ее головы платок, который чуть шевелился от легкого ветерка. Тут же слетели еще два воробья, видимо его родители, и начали хлопотать вокруг, пытаясь спасти свое чадо.
— Проверьте, все ли мертвы, а то, может, кто-нибудь только притворился покойником, — приказал командир усташей и сел у ног священника.
Когда усташи осмотрели всех убитых и добили старика Мията, который еще дышал, они вернулись в дом священника, где их ждала ракия и жаркое.
На следующее утро два местных могильщика вырыли в овраге неглубокую яму, свалили в нее трупы и засыпали землей.
Спасшийся крестьянин рассказал в селе обо всем, что случилось. И вскоре по долине поползли слухи, что будто бы «дышит» земля в том месте, где закопаны крестьяне, и на поверхности проступает кровь.
Митар очнулся, когда полил дождь, и не сразу понял, где находится. Сначала он почувствовал, что насквозь промок, а левая нога совершенно занемела. Он осторожно вытянул ее и попробовал пошевелить ступней. Под пяткой образовалось углубление, которое сразу же наполнилось мутной водой. Туго наложенный бинт сдавливал голень, грудь тоже была забинтована, и от этого было трудно дышать.
Митар помнил, как его ранило. Сначала он почувствовал, как его ударило в грудь слева, потом обожгло ногу. Он застонал, и к нему тут же подползла санитарка Айша. Она начала останавливать толчками бившую из раны кровь. Потом глаза его застлало какой-то розоватой пеленой... Что было после, он не помнил...
Митар вытянул шею и прислушался. Дождь шумел в верхушках сосен, капли быстро стекали по коре.