— Усташи! — в ужасе прошептала она, не решаясь крикнуть, чтобы предупредить остальных, которые, ничего не подозревая, по-прежнему работали, наклоняясь низко к земле.
В этот момент к ней подошел Раде и увидел выражение ужаса на ее лице. Такого ему еще никогда не приходилось видеть. Он бросил взгляд в ту сторону, куда смотрела Дара, и заметил усташей, которые уже шли по полю, направляясь прямо к ним. Остальные жнецы, тоже заметившие усташей, так и застыли с серпами в руках.
Усташи быстро приближались, держа оружие наперевес.
— Вы убили нашего Анте! — хрипло крикнул один.
— А тело спрятали!.. — подхватил другой.
— Мы не убивали. Мы даже не знаем, кто это такой, — испуганно проговорила Дара.
— Молчи, сволочь! Ты ему отрезала уши, а теперь изображаешь из себя невинную! — прошипел один из усташей.
Раде крепко сжал руку Дары, понимая, что будет лучше, если она помолчит.
Ругаясь и дыша перегаром, усташи приказали жнецам бросить серпы и погнали всех мужчин и женщин вдоль ручья.
На поле в несжатой пшенице осталась широкая примятая полоса. На один из снопов села ворона, открыла клюв и растопырила крылья, точно ей было жарко. Откуда-то появившаяся на поле собака вспугнула ее, и ворона полетела вслед за крестьянами, которых уводили усташи. Пролетая над ними, она несколько раз каркнула и скрылась за деревьями.
Раде шел рядом с Дарой, касаясь ее плечом. Они находились в самой середине толпы и изнемогали от жары. Босые ноги жег раскаленный песок. Лицо Раде с черным пушком на щеках было бледным, глаза смотрели устало, на бровях дрожали капельки пота. Дара еще не остыла от работы, на щеках ее играл румянец, но в глазах уже не было прежней веселости. Губы у девушки пересохли, ее мучила жажда.
Когда они вышли на дорогу, усташи ударами прикладов стали выстраивать их в колонну. Больше всего ударов пришлось на долю уже немолодой женщины, которая шла последней. Она все время причитала, еще больше озлобляя этим усташей:
— Ой, малютки мои бедные! Остались вы без матери!.. А я даже не простилась с вами!
Раде оглянулся. Женщина упала в пыль. Из носа у нее пошла кровь. Усташи продолжали избивать ее, а потом поволокли окровавленное тело к обочине дороги.
К вечеру крестьян, избитых и истерзанных, привели в какое-то село и загнали во двор дома католического священника. Открылась дверь, и показался жирный священник.
— А, стадо божье! Сейчас вас принесут в жертву богу нашему Иисусу Христу. Господь будет доволен.
Он взмахнул крестом, который висел у него на шее, и вернулся в дом. Окруженные разъяренными усташами крестьяне в ужасе переглядывались. Через некоторое время толстый священник снова вышел. Его сопровождал жупан. По знаку священника на крестьян посыпались удары. Потом их погнали мимо старой церкви к околице села. За селом у оврага, где росли два дерева, усташи остановились. Священник встал на краю оврага и, держа в правой руке крест, а в левой библию, сказал: