Тут Рыжик прервал свою речь, чтобы набрать воздуха, и с довольным видом потер нос. Партизаны опять захохотали. Из рощицы выглянул повар Вилотий, пригладил ладонью усы.
— А правда ли, Рыжик, что попадья уговаривала тебя начать поститься? — спросил он. — Говорят, что ты здорово ей ответил.
— А как же! — живо согласился Рыжик. — Я ей сказал, что пролетариат всю жизнь постился, а теперь ему надо хорошо подкрепиться, чтобы набраться сил для последней битвы.
Повар всплеснул руками, партизаны вновь ответили дружным хохотом и шутками, а Рыжик схватил винтовку и пошел немного прогуляться по лагерю.
На заре бойцы агитбригады были готовы в дорогу. Партизанский отряд получил задание — провести политработу с людьми на только что освобожденной территории и подготовить их к дальнейшей борьбе. Во многих селах еще чувствовалось сильное влияние четников и требовалось ослабить это влияние и привлечь на сторону революции новых людей, обманутых четнической пропагандой. Зная все это, комиссар вышел перед строем партизан-агитаторов и в краткой речи постарался объяснить им ситуацию. Он сказал, что в скором времени ожидаются новые столкновения с четниками и что необходимо открыть народу глаза на их политику.
— Проводите агитработу добросовестно, товарищи, — сказал он с воодушевлением, — гордо держите знамя революции. Пусть каждое ваше слово несет людям правду революции! Пусть поднимается крестьянин на войну за землю и лучшую жизнь!
Слушая комиссара, Рыжик чувствовал, как у него начинают пылать щеки. Ничто не действовало на него так сильно, как слово «революция». «Да, только так надо поступать», — говорил Рыжик про себя.
Комиссар закончил речь. Солдаты-агитаторы разошлись, чтобы взять необходимые вещи, а Рыжик нахлобучил шапку на рыжие кудри и сразу тронулся в путь. Он не стал ждать, когда соберутся все остальные, потому что хотел провернуть одно небольшое дельце, знать о котором другим было совсем необязательно.
Он шел около получаса по лесу, пока не оказался на большой поляне. На противоположной стороне ее виднелась крыша водяной мельницы. Лицо его сразу озарилось тем счастливым блаженством, которое знакомо лишь юным, впервые полюбившим парням.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он быстро зашагал по ведущей к мельнице тропинке. Дорогу ему перебежал мокрый от росы заяц и прыгнул в кусты. Рыжик не обратил на него внимания, Он спешил, напевая свой любимый «Интернационал»:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Вскоре он оказался возле мельницы и заглянул в приоткрытую дверь.