Рита толкнула Гавроша локтем:
— Что-то твоя Хайка на тебя даже не смотрит!
— А я не ребенок, чтобы меня постоянно опекать.
— Ну а как ты считаешь, права я или нет?
— Думай что хочешь...
— А ты-то сам как думаешь?
— Никак я не думаю.
— Жаль. У тебя на многое открылись бы глаза.
Гаврош усмехнулся:
— Достаточно и твоих глаз. Они ведь так заботливо следят за всем, что касается меня!
— А ты никогда не спрашивал себя, почему?
— Это уже другой вопрос.
— Другой! — с горечью повторила Рита.
— Как ты не можешь понять, — мягче заговорил Гаврош, — Хайка не состоит в партии, и ее никто бы не упрекнул, если бы она вместо того, чтобы воевать, осталась дома, однако она бросила все и пришла сюда... Неужели ты не понимаешь, что она сделала это из-за меня?
Рита опустила голову и, решив прекратить разговор, отошла в сторону. Но Гаврош считал, что еще не все высказал, и пошел за ней.
— Вообще говоря, твои намеки можно расценить по-разному...
— Я ни на что не намекаю, ты меня неправильно понял, — перебила Гавроша Рита.
Гаврош легко коснулся ее плеча и примирительно улыбнулся:
— А теперь я должен быть рядом с Хайкой.
— Скажи ей, чтобы она потеплее закуталась, — бросила Рита ему вдогонку.
Гаврош подошел к Хайке, остановился около нее. Мороз пробирал, казалось, до самых костей. Гаврош посмотрел вверх. Белый исполин поднимался высоко к небу, касаясь вершиной облаков. У Гавроша захватывало дух, когда он смотрел на обрывистые обледеневшие склоны. У подножия горы рос густой лес, на склонах его постепенно сменяли корявые низкорослые деревца и чахлые кусты.
Подошел комиссар бригады, внимательно оглядел строй и звучным голосом произнес:
— Товарищи, трогаемся! В пути не останавливаться, в сторону не сворачивать, только вперед!
Раздалась короткая команда, и колонна двинулась.
Бойцы, шедшие в голове колонны, часто сменяли друг друга, прокладывая остальным дорогу в глубоком снегу.
В бригаде было около пятидесяти раненых. Товарищи несли их на самодельных носилках.
Вьючные лошади, тяжело нагруженные боеприпасами и продовольствием, то и дело по брюхо проваливались в снег. Комиссар бригады, с обледеневшими усами, взобравшись на большой камень, поторапливал и подбадривал бойцов.
Дорога, извиваясь, поднималась в гору. Гаврош решил сократить путь и, разбежавшись, прыгнул на большой валун, выступавший из снега чуть в стороне от тропы, оттуда по камням без труда снова выбрался на тропу, только уже гораздо выше. Командир батальона, шедший за ним, хотел последовать его примеру, но поскользнулся на большом валуне, упал и провалился в снег.