— Сам приходив, а я как неживая була, ничого ему не сказала. Говорю, больная я, отстань. Без тебя тошно…
— Он сам приходил или со Степаном?
— Не… Вроде сам, вин раньше пришев, приставать стал, я его турнула… А тут ваши хлопцы пидошли. Потом пить стали… То ж точно вин про свинью и зачав, точно. Згадала зараз!..
— Вот пойдите к Довбне и все объясните. Это надо. Это очень надо, необходимо. И для Коли вашего. Понятно? Будем его вместе спасать…
Она закивала, затрясла подбородком, непослушными руками завязывая под горлом шаль…
И почти следом появилась сама пострадавшая — Горпина. Вернее, вначале вошел предзавкома, а уж потом позвал ее, из сеней. Она вошла с виноватым видом, присела на краешек табуретки.
— Вот, — сказал Копыто, — все мы люди одного корня, одно дело делаем, мириться надо…
— Я ведь все понимаю, — вставила Горпина, подняв прекрасные свои каштановые очи. — Ну, чего не бывает сглупу, с водки с этой, мне потом Бабенко ваш объяснил, жаль, что так получилось. Теперь вам неприятности.
— Дадут тебе на свинью, и дело с концом, — сказал предзавкома.
— Да не надо мне. Что я, из-за мяса горюю? Наживу…
И столько искренней душевности было в ее словах, что Андрею не хотелось ее разочаровывать: «Раньше надо было. Раньше…»
Он поймал на себе пытливый взгляд предзавкома и невольно вздохнул.
— Ну, ты шагай, Горпина. Дежурство у нас…
Она протянула Андрею ладонь дощечкой, он пожал ее, ощутив ответное пожатие. И проводил до двери:
— В чем дело? — спросил Копыто.
— Да так… Следователь был.
— Вон куда зашло. Тогда все ясно. Жаль. Надо же… Да-а, дело-то серьезное.
Он встал, как-то слишком уж быстро засобирался, обронив что-то насчет своего дежурства и повышения бдительности.
— Это же явная провокация, — сказал Андрей. — Какой-то бандит, по кличке Монах, действует…
Казалось, Копыто вздрогнул, теперь его лоб был похож на гармошку.
— Слыхал. Еще в войну. Один из ихних главарей, кажется, проводник, важная птица. А вам откуда известно?
— Да уж известно, — у Андрея пропала охота жаловаться.
— Если известно, сообщите в милицию… — Копыто скомкал шапку. — Да. Жаль, следователь, значит, был. — И еще добавил уже на ходу: — Взять бы его, бандюгу, было бы прямое доказательство в смысле провокации…
* * *
Совсем уж неожиданно появилась неразлучная пара — Бабенко и Николай. Чуть похудевший, с обострившимся лицом, Николай докладывал о прибытии, не утратив обычной своей рисовки, но движения его были несколько скованны, да улыбочка будто приклеенная. Бабенко же выглядел, как всегда, спокойно, — востроглазый, с воинственно торчащим ежиком.