— Где сын? Говори! — резко бросил Бабенко. Быстро подошел к хозяйке, встряхнул за плечо.
— А бо ж я…
— Говори, быстро!
Так он, бывало, брал нахрапом пленных немцев, пытавшихся что-то утаить на предварительном «солдатском допросе», не давая им опомниться перед отправкой в штаб. И то, что старуха не кинулась на обидчика с ухватом, даже не вспылила, а лишь уронила свою с ровным пробором голову, подтвердило догадку — тут звереныш.
При свете керосиновой лампы лицо хозяйки казалось блестящей маской, потом Андрей понял, что она беззвучно плачет. Он тронул ее за рукав:
— Скажи, мать, все равно ведь отвечать ему придется. Лучше без лишней драки, без смертей, будь разумной…
— Не знаю, бог бачить, не знаю! Оставьте вы меня, оставьте! Вин бросил, и вы бросаете. Я ж казала — на що тебе Польша, тут твоя колыска, и хата твоя.
— Давно ушел?
— Не… на поезд же, может, час… Уместях со всеми.
Готовность, с какой она отозвалась, и легкая едва уловимая заминка лишь подхлестнули Андрея. Он прощал ей ложь. Все было ясно.
— Советую в последний раз — скажи правду. Обшарим все вокруг, на земле и под землей… Ему же хуже будет.
От него не укрылось, как она вздрогнула и залилась пуще прежнего, беззвучно, с пробившимся стоном.
— Где муж?
— В сельсовете ж.
— Бабенко, быстро за хозяином… — и не докончил фразы — за окнами глухо, сдвоенно, треснули выстрелы. И тут же сорвалась автоматная очередь.
* * *
Николай лежал, уткнувшись головой в угол хаты, сжимая руками автомат. Чуть поодаль темнела соломенная копна, открывавшая дыру погреба — обычный схорон для картофеля, по-здешнему — бурт. С той стороны хаты с автоматом наготове уже стояли Юра и Бабенко.
— В чем дело, Николай?! Коля!
Андрей затряс отяжелевшее тело Николая, запрокинув его голову, и почувствовал, как взмокли ладони: из-под шапки липкой гущиной сплывала кровь.
— Николай, — тихо, на выдохе, повторил Юра. Подбежавший Бабенко поддержал дружка. Тот на миг словно бы очнулся, дернул рукой в сторону бурта.
— Там… они, — вырвалось у него с хрипящим клекотом, — нос… папаха…
— Не Степка?
— Не… ох, — произнес он совсем внятно, с коротким всхлипом, — не повезло…
Юра, отчаянно взвизгнув, точно ему придавили ногу, рванулся к бурту, замахнулся гранатой.
Гулкий взрыв смешался с треском автоматной очереди откуда-то из-под земли. Юра странно крутанулся и, упав, неуклюже и торопливо пополз назад, сел и рассмеялся странным квохчущим смехом, зажав плечо.
— Ранило меня, — сказал он удивленно.
Бабенко, все еще на снегу, держал на коленях голову Николая.
— Все, лейтенант.
— Всем за угол! — приказал Андрей. — Держать бурт под прицелом. — Он вырвал из неумелых Юриных рук пакет, с треском рванул обертку. — Не хватало еще всех тут потерять! Кто тебя толкал к яме, щенок чертов?!