— А что же это, как не врубовка? — усомнился Петр Григорьевич, неторопливо закручивая послеобеденную цигарку. — Ты, знать-то, Санька, не рассмотрел с морозу-то. Обещали нам врубмашины, вот и прислали. Так ты, говоришь, три их пришло?
— Да нет, Петр Григорьевич, две, — нетерпеливо перебил его Санька. — Мы же сами выгружали, старье, что ни на есть, — вспомнил он услышанную мимоходом брезгливую фразу Лихарева. — А третья машина — новая, такой у нас еще не было.
— Новая? — уже не на шутку заинтересовался Комлев. — А что же ты не порасспросил о ней?
— Некогда было, да и мороз, — отвел глаза Санька: в действительности он просто не хотел расспрашивать у товарищей о новой машине, ведь как-никак, а за ним, Санькой, в бригаде укрепилась слава «очень грамотного, знающего» парня, а тут — на тебе — вдруг окажется эта самая машина каким-нибудь подъемником — засмеют после этого ребята.
— Ладно, пойду на смену — посмотрю, — недовольно произнес Петр Григорьевич и, глядя в заиндевевшие, радужные от яркого дневного света окна, спросил: — На улице морозит, знать-то, сегодня?
— Мороз — береги нос, как наши ребята говорят, — обрадовался перемене разговора Санька и вдруг вскочил: — Петр Григорьевич, знаете, а ведь это, кажется... Где у вас книга, которую ваш Геннадий из техникума привез летом? О горных машинах... Ну, та, которую... — Санька замялся, не договаривая, потому что «которую» означало: Петр Григорьевич дал почитать, снизойдя к Санькиным мольбам, эту книгу ему, а Санькина мать «отпластнула» от книги первые пятнадцать страниц и понаделала из них кулечков для продажи ягод на базаре. С неделю не показывался после этого Санька на глаза Петру Григорьевичу: ведь он же клялся, давал слово, что книга будет «целехонькая».
— Которую мать твоя на базаре решила расторговать с земляникой? — пришел на помощь Саньке хитроватый Петр Григорьевич. — А зачем она тебе, эта книга? Остатки листов дорвать?
— Да нет же... — нахмурился Санька. — Там, вроде, есть эта новая машина.
Петр Григорьевич достал из шкафа привезенный Геннадием по просьбе отца учебник «Горные машины и механизмы» с подклеенными первыми страницами.
— Ну, на, смотри, — а сам занялся цигаркой.
Санька, наконец, нашел то, что искал.
— Вот он, комбайн! Точно он, Петр Григорьевич!
— Комбайн?! — цигарка полетела на пол. — Не врешь, Санька?
А где-то в душе блеснуло: ну вот, дождался и ты. Долго вечерами засиживался Петр Григорьевич над учебником, и частенько, перелистав страницы, где шло описание врубовок, изучающе всматривался в рисунки необычной машины. Проведя почти треть жизни около механизмов, он постепенно уяснял себе, вникая в суть нового агрегата, какой могучий и умный замысел таила в себе эта машина. Вскоре комбайны появились на некоторых шахтах треста, и это исподволь подогревало первые робкие надежды Комлева о новой машине. В большинстве случаев внедрение комбайнов в Шахтинске шло неудачно, газеты постоянно писали об этом. Это подзадоривало Петра Григорьевича. «Что-то уж больно мудрят шахтинцы, — недовольно думал он. — А у меня должно получиться. Должно и получится...»