В Шахтинск приехали за полночь. Город спал. Яркий свет месяца заливал снега и дома, синеватыми огоньками играл на телеграфных проводах, острыми мечами пробивался сквозь просветы кедровой аллеи у привокзальной площади, падал на обледенелый асфальт.
— Вот он, наш город! Смотри!
Горлянкин остановился, опустил тяжелый чемодан на снег.
— Смотри, запоминай, Валька, — весело хлопнул он по плечу Валентина. — Завтра нам не до красоты будет. Мать писала, что брагу заварила — черта споить можно, а не то, что нас... Недельки две прокантуемся.
— Неплохой ваш город, — скупо обронил Валентин. Удивительно резко вдруг вспомнилось ему родное село на севере Свердловской области, и на сердце стало неспокойно.
— Ты чего ж молчишь? — придвинулся к нему Горлянкин.
— Что же говорить, Ефим... — и вдруг откровенно произнес: — Лучше, пожалуй, ехать мне на родину... Пусть никого там у меня нет, да все же ближе она мне...
— Опять ты за свое. Ну что для тебя твое село? Ни родных, ни хороших знакомых. Что там делать будешь? А здесь... На шахту устроимся — батя мой горным мастером, он мигом это дело провернет. И потекут, горе луковое, в карман денежки, только рот не разевай.
— Брось, Ефим, не в деньгах дело.
— А в чем же? — Ефим весело прошептал: — Рыбке водичка нужна, а человеку — денежки. Это в армии, на всем готовом, можно было не думать о них, а сейчас мы люди вольные, никто за здорово живешь обедом не накормит. Верно?
— Верно-то верно, да уж больно это... скверно, — рассерженно буркнул Валентин и схватил чемодан. — Пойдем, что ли, на машину?
— Эх, ты, горе луковое, — восхитился Ефим. — Вот за то и люб ты мне стал, что горяч, да не хитер... Другого бы к себе домой не позвал...
А у Валентина на душе невесело. Не может он простить себе этой поездки. Тогда, в воинской части, отмахнулся от мысли, что нехороший человек Горлянкин: Ефима и демобилизовали-то чуть ли не с гауптвахты.
Они быстро пошли от вокзала. Поплутав с полчаса по улицам города, нашли автостанцию, но автобусы в поселок Ельное, где жил Ефим, уже не шли.
— Что же теперь делать-то? — сокрушенно вздохнул Ефим. — Не знал я, что так все будет. Может, пойдем «поголосуем»?
Часа два ожидали попутной машины, но дорога словно вымерла. Мороз безжалостно забирался под шинель, застывшие сапоги звонко стучали по асфальту.
— Подожди, дружище! — вдруг вспомнил Ефим и схватил Валентина за рукав. — У тебя же здесь учителка живет, ну, та самая, с которой ты переписывался. Айда к ней, ночь в тепле перебудем...
Валентин еще раньше подумал об этом, но стучаться среди ночи к Галине показалось ему настолько дерзким, что он решительно отогнал от себя эту мысль.