К одиннадцати часам все рамы были выставлены, подоконники помыты, мусор убран.
Тамара прошла в свою комнату. Читать не хотелось, Лиля не шла, что делать?
Девушка подошла к окну и, повозившись с задвижкой, раскрыла створки. В комнату вместе с упругим и теплым ветром, откинувшим занавески, ворвалась весна. Мир стал просторен и в то же время близок: зеленеющие листковой завязью ветки черемушника качались рядом, можно было погладить их, приласкать ростки, которые скоро оденутся нежно-белой накипью душистого цветенья; звуки, прежде глухие, ворвались в комнату волнующей, сложной гаммой; отчетливо слышно, как откуда-то издалека ветер несет баянные переливы, веселый, птичий гомон, дальние голоса. А по всему этому основным аккордом звучит знакомая с детства песня труда: повизгивают вагонетки на терриконике ближней шахты, с тихим присвистом гудит трансформатор насосной станции, временами громко покрикивает паровоз у эстакады.
И так хорошо, так легко стало на душе, что Тамара прижалась щекой к теплому гладкому подоконнику и счастливо, безвольно закрыла глаза, не в силах совладать с охватившей ее беспричинной радостью.
А в закрытых глазах оживал кто-то, настойчиво звал к себе. Кто это? Тамара, не раскрывая глаз, напрягала память и внезапно решенье пришло: Аркадий! Его хмурый, сдержанно-бешеный взгляд, каким проводил вчера он уходившую с Павликом Мякининым Тамару.
«Обиделся ты, дурашка мой, а... напрасно. Уж если выбирать между тобой и этим Павликом, я всегда выберу тебя. Ты, конечно, если говорить прямо, тяжеловат и неуклюж в сравнении с ребятами, которые бывают у Лили, но совсем, совсем не безразличен мне... Я вчера поняла это. Надо привести тебя на следующий вечер к Лильке, может быть, дойдет до тебя, в конце концов, как там бывает хорошо и интересно... А уж если понравится тебе наша компания — мне больше ничего и не надо, я знаю, что тогда-то мы надолго будем вместе»...
— Здравствуй, Тамара!
Тамара открыла глаза, обернулась и едва не вскрикнула от радостного удивления: в комнату входил Аркадий.
— Аркадий!
Она бросилась к нему, но он хмурым жестом остановил ее:
— Я по делу. Извини, что пришел сюда. Тебе нужно срочно быть в техникуме... Серов, наш комсорг, попросил, чтобы я передал тебе это.
Сказал, обернулся и вышел.
Несколько секунд Тамара ошеломленно стояла, а опомнившись, бросилась за Аркадием.
Он сидел в гостиной и разговаривал с Юлией Васильевной.
Тамара в нерешительности остановилась на пороге, глядя на них. Постояв с минуту, вернулась в комнату и стала собираться.
— Ну, идем! — не глядя на мать и Аркадия, бросила она, направляясь к выходу.