Умному достаточно одного урока. Впредь я твердо следовал указаниям пифии, но долго в телах не задерживался. Я всегда попадал на войну (эпизод с гребцом был исключением), а жизнь у солдата на войне короткая. Кем я только не был! Греческим гоплитом в битве с персами, крестоносцем в войске короля Балдуина, немецким наемником периода религиозных войн и английским лейтенантом в Индии… Дважды воевал в России – в 1812 году и в 1941-м… На своей стороне, разумеется, иначе, не задумываясь, повторил бы судьбу Секста Помпония. Меня резали, рубили, протыкали копьем и расстреливали картечью… Я не оставался в долгу.
Поначалу чужое тело смущало меня. Выгонять хозяев из дома некрасиво. Я получал не только чью-то силу и молодость, но и навыки владения оружием, говорил на языках, которые знал прежний хозяин. Однако, сопоставив ряд фактов, я понял: владельцы тел перед заселением были мертвы. Гость просил позволения войти, но дом оказался пуст…
Голоса…
– Вы не видите: он спит!
– Разбудите! Дело не терпит отлагательства!
– Прапорщик третьего дня перенес тяжелую контузию.
– Это не важно!
– Я возражаю!..
Не отвяжутся… Господи, как трещит голова! Решительно отбрасываю одеяло, сажусь! Уф! В палате двое: Рапота и незнакомый офицер с двумя звездочками на погоне. Подпоручик. Тоненькие усики на верхней губе, тоненькие ножки в начищенных до блеска сапожках. На сапожках шпоры: не поручик – корнет.
– Господин прапорщик?!
– С вашего позволения, господа, я оденусь. Не привык встречать гостей неглиже.
Пока одеваюсь, корнет нервно вышагивает по палате. Нечаянный визит связан со вчерашним событием – это к гадалке не ходи. Наконец последние пуговицы застегнуты.
– Прапорщик Красовский?
– Он самый.
– Корнет Лисицкий. У меня к вам дело чрезвычайной важности. Вчера вы оскорбили словом и действие князя Бельского…
– Неужели?
Приятно видеть недоумение на напыщенном личике.
– Вы хотите сказать, оскорбления не было?
– Совсем нет. По моему мнению, оскорбить такого мерзавца, как штабс-ротмистр, попросту невозможно. Грязь к грязи не пристает.
Так, в зобу дыханье сперло. Люблю окорачивать жеребчиков.
– Вчера штабс-ротмистр пытался изнасиловать сестру милосердия Ольгу Матвеевну Розенфельд, – это Рапота. – Если б не вмешательство прапорщика…
Жеребчик хоть бы глазом моргнул – в курсе. Та-ак, здесь другая игра.
– В любом случае прапорщик не имел права. Я уполномочен передать вам, господин Красовский, вызов от князя Бельского. А так же вам, поручик!
– Ему-то за что? Не оскорблял…
– Стал свидетелем, но не предпринял мер.
Ах, вот что?
– Тяжесть нанесенных оскорблений заставляет князя требовать удовлетворения немедленно. За оградой ждут экипажи. Ехать недалеко, поэтому врач не нужен. (Правильно, зачем лишний свидетель?) Если вы уклонитесь…