Зенько бросает бомбу, я – свою. Разворот. На черной земле хорошо видна светлая туша аэростата. Он похож на кита, выброшенного на берег, только хвост у кита другой. Разрыв, другой! Далеко! Твою маковку!
Вновь "фарман" впереди, вновь я слежу за Зенько. Зенитчики поправили трубку. Шрапнель рвется на одной высоте с нами, совсем рядом, но мы пока целы. "Фарман" ныряет вниз, "вуазен" – следом. Не ждали? Снижение опасно тем, что становится эффективным огонь пулеметов. Зато так лучше целиться, а зенитчики не успеют высчитать трубку снарядов.
Бомба пошла! Вторая! Изо всей мощи моторов летим обратно. Бомбы кончились, флешетты тоже, пора спасать души. Становлюсь с ногами на сиденье и смотрю назад. Есть! Кто попал, не разберешь, но там, где мгновение назад был аэростат, вспухает облако огня. Водород горит красиво. Финал второго акта марализонского балета. Публика стоя приветствует артистов, кричит "Браво"! Господи, да я влез на сиденье! Стоит "вуазену" качнуться…
На летном поле нас ждут. Чуть ли не весь отряд сбежался, впереди Егоров. Выбираемся из гондол. Штабс-капитан, улыбаясь, жмет каждому руку.
– Крепость дала радио: аэростат сгорел! Новый у немцев не скоро появится. Велено благодарить вас и представить к наградам. Поздравлю, господа!
Механики считают пробоины в плоскостях. У "вуазена" находят одну в гондоле – рядом с бензобаком. Если б попали, бензин в лучшем случае вытек бы. Но обычно в таких случаях аппарат загорается. Пронесло. Рапота ревностно следит за подсчетом, облегченно вздыхает, когда выясняется: у нас на две дырки больше. Интересуюсь причиной такого внимания.
– У кого пробоин больше, тому награда выше! – поясняет Сергей.
Странный подход, но от комментариев воздерживаюсь. Сергей сияет: он единственный в отряде не имеет наград, теперь получит. Турлак – обладатель ордена Святой Анны IV степени, на армейском жаргоне – "клюквы". У Зенько – "Станислав" и "Анна", у Егорова – Святой Георгий IV степени. Высшим военным орденом штабс-капитана наградили за разведку, Егоров вовремя обнаружил немецкое наступление. В этом полете штаб-капитана ранили, он и сейчас прихрамывает. Доктора запрещают ему летать. Зато Леонтию Ивановичу можно не беспокоиться о происхождении – кавалер ордена Святого Георгия автоматически становится потомственным дворянином. Получить орден Егорову помогло ранение, объясняет Рапота. Начальству нравится, когда герои льют кровь – свою и чужую. За сражение малой кровью награда выйдет скромной, а то и вовсе не дадут. "Нет потерь, не было и дела!" – считают в Ставке.