- Разбой и грабеж, - повторил инспектор, стряхивая с полы шубы табачные крошки, налетевшие со стола Викентия Александровича. - А еще что-нибудь добавить насчет вашего сотрудника? Подозрительных не видели?
Значит, он, Егор Матвеевич, и тот Сынок стояли где-то в темноте. Возле забора или же за углом дома. Смотрели на них. Так бы и сказать сейчас инспектору. Инспектор бы вынул лист бумаги, написал в протоколе наверху фамилию Трубышева и занес бы показание.
- Нет, никого не видел, - торопливо ответил Викентий Александрович. Проходила дама, такая, в горжетке, в муфточках... Но, сами понимаете, рассмеялся он осторожно, - много ли в истории женщин, наносящих удар ножом в человека...
- Да-да... Кого-нибудь подозреваете?
Инспектор чуть склонил голову, прислушиваясь к шагам за дверями, там ходили сотрудники из других комнат, там слушали, там шептались бог знает только и о чем.
Викентий Александрович пожал плечами, трубка стукнула о зубы, и в его светло-голубые глаза явилось спокойствие, граничащее даже с иронией:
- И подозревал - не сказал бы, товарищ инспектор. Можно залить грязью человека, и зря. Знал я одного. Едва не застрелился из-за ложного обвинения. Хорошо, все выяснилось в благополучную сторону. Вероятно, какая-нибудь классовая месть. Он был из класса имущих. Мать из разорившихся дворян...
- Вы тоже в свое время были из класса имущих, - снова положил локоть на стол инспектор, снова глядя пристально и холодно в лицо Викентию Александровичу. - Вроде как подрядчик крючных работ. Владели большим домом на Духовской?
Викентий Александрович кивнул, попытался рассердиться:
- Все это известно в моем формулярном списке. Был... Но в старое время. Теперь, как все, на посту у народа, так, кажется, пишет наша губернская газета в передних колонках. И ничего удивительного, и ничего странного. Сколько бывших имущих перешло на сторону Советской власти, сколько специалистов из имущего класса. На табачной фабрике, знаю я, инженером работает Вахрамеев - из родни отцов города. Отличный специалист, Почему же его не принять на работу? А генерал Брусилов? Герой русской армии, так сказать, вознесение господне, а услуги народу - пожалуйста. И напрасно вы меня вроде как попрекаете прежним сословием.
Инспектор поднялся со стула. Он проговорил все так же холодно и все так же ощупывающе глядя на трубку Викентия Александровича, на его светло-голубые глаза, на аккуратную бородку:
- Прошу прощения, если чем-то обидел, гражданин Трубышев...
Он направился к выходу, а Викентий Александрович, поднятый неведомой силой, вскочил за ним следом: