— Я слышал все, что люди говорят, лишь бы избежать боли, — сказал Марек с усмешкой. — Все клятвы и все выверты, все уговоры и хитрости.
И он равнодушно отвернулся к окну. Беньямин вздохнул и хотел продолжить, но тут вошла Лидия. Рот был сжат и походил на щель, лицо бледное. Лидия что-то держала за спиной.
— Вот и прошла неделя, снова у нас воскресенье, — торжественно произнесла она и закрыла глаза.
— Четвертый Адвент, — прошептала Аннбритт.
— Я хочу, чтобы вы расслабились и хорошенько подумали о прошедшей неделе, — медленно проговорила Лидия. — Три дня назад Юсси покинул нас, его больше нет среди живых, его душа вознеслась в один из семи небесных кругов. За свое предательство он будет изношен до лоскутьев, ему предстоит тысяча реинкарнаций в образах животных, которых забивают на мясо, и насекомых.
Она замолчала.
— Вы подумали? — немного погодя спросила она.
Они кивнули, и Лидия с довольным видом улыбнулась.
— Каспер, поди сюда, — сдавленным голосом велела она.
Беньямин попытался подняться. Он изо всех сил старался не скривиться от боли, но Лидия все-таки спросила:
— Рожи мне корчишь?
— Нет, — прошептал он.
— Мы — семья, мы уважаем друг друга.
— Да, — ответил Беньямин. Слезы подступили к горлу.
Лидия улыбнулась и достала то, что прятала за спиной. Ножницы, грубые портновские ножницы с широкими лезвиями.
— В таком случае тебе нетрудно принять наказание, — спокойно сказала она с непроницаемым лицом и положила ножницы на стол.
— Я же ребенок. — Беньямин покачнулся.
— Стой спокойно, — рявкнула Лидия. — Наказаний никогда не будет достаточно, тебе этого не понять. Я бьюсь, стараюсь изо всех сил, я работаю на износ, чтобы все было как следует. Чтобы вы прилично выглядели. Я хочу настоящую семью.
Беньямин заплакал, опустив лицо, тяжело, хрипло всхлипывая.
— Разве мы не семья? Разве нет?
— Семья, — ответил он. — Мы семья.
— Тогда почему ты так себя ведешь? Прячешься у нас за спинами, предаешь нас и врешь нам, воруешь у нас, оговариваешь нас, вредишь… почему ты так поступаешь со мной? Суешь нос в чужие дела, сплетничаешь и двурушничаешь.
— Не знаю, — прошептал Беньямин. — Простите.
Лидия взяла ножницы. Теперь она тяжело дышала, лицо покрылось потом. По щекам и шее пошли красные пятна.
— Ты примешь наказание, и мы обо всем забудем, — легко и деловито сказала она.
Лидия постояла, переводя взгляд с Аннбритт на Марека.
— Аннбритт, поди сюда.
Аннбритт, сидевшая лицом к стене, медленно подошла. Глаза затравленно бегали, узкий подбородок дрожал.
— Отрежь ему нос, — велела Лидия.
Лицо Аннбритт болезненно покраснело. Она посмотрела на Лидию, потом на Беньямина. Помотала головой.