Следующие дни я бродил по палубе, задавая себе вопрос — зачем меня взяли на эту английскую посудину? Вокруг земляки, опасности никакой, а если и случится нападение каперского судна, то что я смогу противопоставить пушкам и команде головорезов? Придётся набраться терпения, уже и недолго осталось.
Настал день, когда я увидел вдали, в дымке, землю.
— К вечеру будем в королевстве, — важно изрёк капитан.
Боцман принялся гонять команду, устроив приборку — видимо, капитану хотелось показать по прибытии в Лондон образцовый порядок и чистоту на судне. Стремление, впрочем, неплохое. Где чистота — там обычно порядок.
Однако пристать к вечеру к берегам Англии нам было не суждено. К полудню поднялся ветер, перешедший в шквалистый. Небо затянуло чёрными тучами. Волны вздымались всё выше и выше, корабль швыряло на просторах Северного моря, как щепку. Нас стало сносить мористее.
На палубе осталось только несколько человек, остальные, в том числе и я, опасаясь быть смытыми за борт, спустились на нижнюю палубу.
Море я не любил. Вернее, мне нравилось купаться, загорать на бережку, но — в спокойных условиях, где-нибудь под Сочи или Анапой. А болтаться на судёнышке в шторм — увольте.
Ветер усиливался, судно не просто раскачивалось — его клало с борта на борт, и я опасался, что в один из таких моментов оно не вернётся на ровный киль, в вертикальное положение.
Стемнело, не было видно ни зги. Волны сильно били в левый борт, но корабль стойко переносил удары стихии.
Вдруг сверху, с палубы, раздался сильный треск и удар. Боцман с несколькими матросами бросился наверх, на палубу. Через открытый люк полились потоки воды, ворвался ветер. Кошмар какой-то!
Раздались удары топора, какой-то непонятный стук и снова удар. Что же там происходит? Лучше посмотреть — я не любил неожиданностей.
Я выбрался на палубу и ухватился за леер. Ветер сбивал с ног. Вот оно что — сломалась одна из мачт, почти у основания. Рухнула на палубу, проломив кормовую надстройку. Команда перерубила ванты и снасти и сбросила мачту с корабля. Корабль выглядел теперь, как после крушения — мачты нет, снасти оборваны или перерублены, кормовая надстройка зияет проломом. Матросы обвязались верёвками, остерегаясь быть смытыми за борт.
Я снова распахнул люк и спустился вниз. Помочь я ничем не мог, а находиться наверху, на палубе, было рискованно.
В борьбе за жизнь корабля прошла бессонная ночь.
Утро было ещё ужаснее: на нас катились огромные валы воды, кораблик носом зарывался в них и с трудом всплывал снова.
День выдался несколько светлее ночи. Тучи стлались над морем, едва не цепляя макушку мачты.