— Перед воротами верёвку поперёк дороги натянули, двоих сам видел. Может, и ещё кто есть, так темно, не видно ничего.
Так я и предполагал. Не могут они без пакостей мирно жить.
— Федя, давай так. Ты снова лезешь справа, со стороны конюшни, я — слева, от подклетей. Заходим им сзади, по моему сигналу нападаем и рубим.
— Каков сигнал?
— Крякну уточкой.
— И стрелу в бок получишь. Ты что, боярин, какая уточка ночью крякает? Тогда уж филином ухни — самая что ни на есть ночная птица.
Я признался, что не умею. Федька вызвался крикнуть филином сам. На том и порешили.
Я полез на подклети для продуктов слева от постоялого двора, Федька полез на крышу конюшни. Я перелез через крышу, повис на руках, спрыгнул на землю. Прижался к забору, двинулся в сторону ворот. До смутно мелькающих теней было метров семь-восемь.
Я медленно стал вытаскивать саблю, потом передумал, взял в руку кистень. Надо оглушить и попытаться взять пленного. Убить, напав сзади — просто, но важнее выяснить — кто такие и сколько их. Ну почему не подаёт сигнал Федька?
Что-то ухнуло поодаль — наверное, это и есть крик филина. Я лично никогда не слышал крика этой ночной птицы.
Я выскочил из-за угла забора, в три прыжка оказался за спиной противника и метнул в него грузик кистеня. Послышался тупой звук удара, и враг упал. Я расстегнул на нём пояс, перевернул его на живот и связал ремнём руки. Так спокойнее.
Из темноты возник Федька.
— Ты как, барин?
— Пленного вяжу.
— А я своего прирезал, — с гордостью сообщил холоп.
— Бери татарина за ноги, поволокли в избу — допросим.
Я взял пленника за руки, Федька — за ноги, и мы потащили его в избу. Там бросили на пол, как куль.
— Фёдор, запри дверь.
Федор громыхнул запорами. Так оно надёжнее.
На столе стоял кувшин с недопитым постояльцами квасом. Я вылил его на лицо пленника. Татарин — или кто он там был — завертел головой, открыл глаза.
— Ты кто такой?
Татарин попробовал пошевелить руками. Я пнул его в живот.
— Оглох? Думаешь — я церемониться с тобой буду? После того, как твои дружки всех постояльцев и прислугу перерезали?
Татарин завертел по сторонам головой. Интересно, что он хотел увидеть — убитую прислугу?
Я вытащил нож, вонзил его в плечо пленнику. Татарин взвизгнул, затем тонко завыл.
— Заткнись, не то обстругаю, как Буратино.
Вмешался Федька.
— Как кого обстругаешь?
— Ты лучше за окнами поглядывай, не ровен час — ещё гости пожалуют.
— Сколько вас было? — Я пнул пленника.
— Десяток, — процедил сквозь зубы татарин.
Оп-па! Шестерых мы с Федькой положили,
значит, четверо ещё где-то пакостничают.