Я подсел к костру. Теперь надо решать, как нам выбираться. Земля видна вдалеке, можно добраться без карты и штурманских познаний, но как управляться с парусами? Маркиз, как мог — на смеси английского, французского и жестами — объяснил, что он сможет поднять один носовой парус с моей помощью, а де Гравье постоит за штурвалом — невелика наука, к тому же не по узкому фарватеру в шхерах пойдём.
На том и порешили, договорившись выйти утром. А сейчас — отдыхать. Шевалье надо немного восстановиться, а мне перетащить наиболее ценные вещи на пиратскую шхуну. Я не привык лениться и тянуть время и потому сразу направился к своей хижине. Немного груза, но за одну ходку не унесу. Сначала захвачу сундучок из каюты капитана — там деньги и карты, вторым рейсом — оружие. Жалко бросать его здесь ржаветь. Тем более что оно отличной шеффилдской стали.
Я перетащил сундучок, изрядно оттянувший мне руки. Маркиз сидел с шевалье, продолжая отдыхать. Я покачал головой, показал на разбросанное пиратское оружие — сабли, пистолеты. Оно нам ещё может самим пригодиться, а при нужде продадим, будут деньги. Оружие в цене, воюют все — разбойники, пираты, армии, королевства.
Маркиз нехотя поднялся, стал собирать сабли и нес их перед собой, как охапку дров. В бою он проявил себя неплохо, дрался просто отчаянно, а сейчас опустил руки. Или господа-дворяне считают, что раз я московит, стало быть — варвар? И должен им прислуживать? Конечно, как воевать или охотиться — занятие дворянское, ну тогда и освобождались бы из плена сами, чего же принимали помощь от варвара?
Я сделал вторую и последнюю ходку к хижине, перенёс оружие и кое-какую одежду.
Маркиз уже собрал всё боевое железо и грудой свалил его на палубе. Я что — холоп при них? Я со злости спихнул всё оружие в открытый люк трюма.
Надо теперь куда-то пристроить капитанский сундучок и свои личные вещи. Поколебавшись, я потащил сундучок в каюту капитана пиратов. В каюте было почище, чем в некоторых других местах шхуны: на полу — персидский ковёр, не иначе — пиратская добыча. А в шкафу я нашёл богато украшенный золотым шитьём камзол и мешочек золотых монет. Развязав его, я с любопытством разглядывал монеты — таких я на Руси не видел. По окружности и в центре вилась арабская вязь. Не иначе — цехины. Как бы они не назывались, всё равно золото, пригодится. Я бросил мешочек в капитанский сундучок, а сам сундучок затолкал в шкаф.
Вторым рейсом я перенёс оружие, не спеша зарядил пистолет — пусть лежит готовым к действию. Спать улёгся в каюте, ложе пиратского капитана было широким и мягким. Душновато в каюте было, а окна не открывались. В ней были именно окна, а не иллюминаторы.