Тем временем на правом берегу царило удивительное затишье. Будто ничего и не произошло.
«Неужели там действительно засели за ужин? — недоумевал Громов. — Неужто немецкая пунктуальность не признает даже таких скорбных исключений? Насколько же плохо я пока что знаю психологию противника, его национальный характер!»
— Прошу ко мне в дот, — обратился он к офицерам, подбирая на ходу оброненный кем-то из десантников автоматный магазин с патронами. — Посоветуемся, как быть дальше, свяжемся с командованием.
— Приглашение принято, — сразу же согласился капитан Пиков.
— Кстати, где Горелов? Где младший лейтенант?! — крикнул Андрей, выбираясь со своим пулеметом и двумя автоматами за плечами из окопа.
— Командир здесь! — дрожащим голосом ответил ему какой-то совсем юный солдатик.
— Зови его ко мне в дот.
— Убит он, товарищ лейтенант.
— Вот ты, господи!..
Горелов лежал на склоне долины между двумя валунами, с рассеченным горлом — очевидно, сраженный осколком гранаты. Двое бойцов из его роты топтались возле загустевшей лужи крови, в которой оказалась голова командира, и не знали, как к нему подступиться. От неожиданности Громов закрыл глаза, почувствовав, что его вот-вот стошнит, но усилием воли все же заставил себя вновь взглянуть на убитого. К этому — к крови, изувеченным трупам, к каждодневным потерям — тоже нужно было привыкать. Иначе в такой войне не выжить.
— Санитары! — позвал он. — Немедленно сюда! Унесите офицера! Вы из роты Горелова? — спросил он оказавшегося рядом старшего сержанта.
— Так точно. Командир взвода.
— С этой минуты считайте себя командиром роты.
— Да, вы назначаете меня? — слегка подрастерялся старший сержант, оказавшись в роли ротного.
— Разве у вас есть кто-то старше по званию?
— Никак нет.
— Я доложу командиру батальона. Тот издаст приказ. А пока — пересчитайте своих людей. И доложите. Мы будем в доте. — Громов скользнул взглядом по фигурам суетившихся по полю бойцов и, увидев Дзюбача, облегченно вздохнул.
— Я доложу, командир, доложу, — по-своему понял его старшина. — Дело понятное: убитые, раненые, в строю… Все по службе.
Громов уходил с берега с явно осознанным чувством победителя. С таким же чувством торжества и триумфа, очевидно, уводили с поля боя свои смертельно поредевшие дружины древнерусские князья.
— Мужик ты в общем-то храбрый… — примирительно ворчал Рашковский, дождавшись, когда у самого дота капитан Пиков чуть-чуть поотстал, давая указания своему лейтенанту. — Я сначала подумал, что это ты с непривычки. В атаку ведь никогда не ходил — это ясно.
Громов понял, что именно эти его слова нужно воспринимать как извинение, и накалять обстановку не стал.