Я шел, наслаждаясь свежим воздухом и размышляя. Тан Горий, директор нашей Школы, пообещал мне, что все условия соглашения с моей семьей будут выполнены в точности и что я потом смогу проверить это. Я сказал ребятам, что обязательно проверю и, если это будет не так, наведаюсь к чистильщикам и вежливо, подчеркиваю, вежливо спрошу: «А почему, собственно?» Ребята восприняли мое заявление каждый по-своему. Аранта и Тартак заявили, что они пойдут со мной и будут «очень вежливы». Жерест с энтузиазмом поддержал эту идею, но сказал, что он при проявлении «очень вежливости» постарается успеть отбежать подальше, а то как бы его самого при этом не зацепило. Тимон заметил, что после нашего визита эту контору вообще можно будет стереть резинкой с карты. Что-то мне не нравится это настроение!
Ага! Вот и поселок! Частокол из мощных, неошкуренных бревен, заостренных кверху. Крепкие ворота, в данный момент открытые. Несколько босоногих мальчишек, с большим интересом пялящихся на нас. При виде Тартака они с визгом удрали. Только пятки засверкали. Часовой, торчащий на помосте у ворот, указывая на нас пальцем, что-то заорал.
Из ветхой на вид халупки, примыкавшей к воротам, появился комитет по встрече. Первое, что они увидели, это двоих братьев с воинственно зажатыми в руках мечами. Лица встречающих сразу поскучнели. А когда их взгляды упали на Тартака, то скука как-то сразу пропала, взамен проявилось страстное желание последовать за детворой, может быть даже издавая такой же визг. Морита, привстав на повозке, радостно замахала рукой, и комитет по встрече с облегчением вздохнул, поняв, что это прибыли долгожданные гости. От встречающих отделились пожилые мужчина и женщина. Морита подбежала к ним. Начались обнимания, целования, восклицания. Короче, весь тот набор ритуальных действий, которые неизбежны при долгожданном свидании давно не видевшихся родных. Я умиленно наблюдал за встречей.
Вперед выступил крепенький, полненький старичок. Он очень походил на Санта-Клауса. Такая же белая бородка, румяные щечки и нос картошкой. Все лицо его излучало радость по поводу нашего приезда. Казалось, что сейчас он распахнет объятия и счастливо облобызает всех, кто попадется ему под руку. Наверное, это и есть староста Рисмон?
Рисмон тем временем порылся в кармане, достал платок, громко и растроганно в него высморкался. Положил платок снова в карман. Порылся в другом кармане. Достал пенсне и торжественно водрузил его на нос. Снова рука полезла в карман, откуда была извлечена бумажка. Рисмон прокашлялся и неожиданно басом начал: