– Ты можешь рассказать мне, кто такие даймоны? – Я встаю спиной к витражам, чтобы успеть прекратить разговор сразу, как лопнет терпение темного принца.
– Зачем? – Взгляд Рамона, которым он меня окидывает, уже не столь благодушен, как в тот момент, когда я коснулась его руки. Да и голос… Похоже, мой вопрос довольно неожиданный для него.
– Я спросила, можешь или нет? – Вот только не надо так удивляться, видя, как милые барышни превращаются в мегер.
– Да, конечно. Я просто не думал, что Олейор не поделился с тобой этим. Ведь Лилея – единственный из миров веера, где они еще иногда появляются. – Все-таки богатый опыт общения с дамами не проходит для него бесследно, и он предпочитает со мной не спорить.
– Может, я хотела, чтобы именно ты удовлетворил мое любопытство. – Олейор что-то говорит правителю светлых и делает шаг в мою сторону. Но… Гадриэль, словно чувствуя, как мне нужна эта информация, что-то тихо произносит уже в спину, и тот возвращается, чтобы продолжить разговор.
Рамон кивает и быстро оглядывается с ухмылкой. Видно, заметив мое осторожное наблюдение.
– Даймоны – раса воинов и магов. Причем владеют они и магией Хаоса, и магией крови. Пару тысяч лет тому назад их мир закрыли. За набеги. – Я вся внимание. И он добавляет: – Практически ни одна раса не могла сопротивляться им на равных. Кроме драконов. Кстати, именно ящеры и дали им второе название: черные воины.
– Почему черные? – Хотя определенные ассоциации у меня уже возникли, я все-таки не удержалась от вопроса.
– За их любимый цвет. Черная одежда. Черные платки, которыми они полностью закрывают голову. К тому же в боевой форме цвет их кожи…
– Черный, – перебиваю я его. Все кажется понятным. Вот только меня интересует не это. – Они красивы?
Но… Рамон не удивлен моим вопросом.
– Мне иногда кажется, что возможность перехода в другие миры им заблокировали не по причине их опасности.
Что ж. Теперь хоть становится понятным, что делала дамочка этой расы в доме моего прадеда. Одно слово – мужчины.
– Что им нужно в других мирах? Своего не хватает?
На лице у мага… Словами это не высказать, нужно только видеть: смесь ехидства, торжества, негодования, ярости.
– Женщин наших им надо. Что-то они намудрили, занимаясь улучшением своей породы. Так что барышни у них – величайшая ценность, которая при этом не стремится к продолжению рода.
– Ты хочешь сказать, что женщины других рас…
– Именно. – И в его голосе те же чувства, что и на лице. – Причем все их детишки – чистокровные даймоны.
Мои брови самостоятельно стремятся к переносице. Похоже, вопрос остается открытым. По поводу того, кого считают сыном моего прадеда. Хотя… Уж князь-то – я по привычке продолжаю думать о нем именно в таком качестве – должен знать что-то, раз так уверенно отказывает своему другу в радости отцовства.